— Я умереть боюсь, — тихо сказал Азар. — Очень.
— Я не знаю, как долго это будет заживать. Песня должна успокоить боль, — прошептал эльф. — Ты… Упрямый. Ты должен жить.
— Л-лапы онемели, — пожаловался Котик и обмяк.
— Яда много. Два укуса… — сказал витязь. — Тот, раньше, и теперь в бою. Держись, Котов…
— Дер-ржусь, н-ну…
Эльф, стремясь в равной степени согреться сам и согреть орка, сел спиной к камню и подтянул ближе тяжеленную тушу оруженосца. Стащил с каменных плеч мокрую куртку из толстой кожи и прижал Котова к себе. Накрыл одеждой их обоих, и, мысленно устремившись к звездам, мерцающим в разрывах облаков, снова запел, сжимая в ладони рукоять меча.
Говорить, что они уцелели, в этих местах можно будет лишь с утра.
— К-как ты м-мог… лошадку… — беспомощно заговорил Котов, упираясь в грудь витязя лобастой башкой. — К-как… там же… мама… папа…
— Предметы — лишь символы, — мягко ответил Тайтингиль. — Лошадка… это мощь и любовь моего рода. Надо было обратиться к ней. У реки Гленнер вернул мое детство. Мое, орк, детство, которое было счастливым и светлым, но оно было так давно… Не жалей о деревяшке. Истинное осталось со мной, во мне. В тебе.
— Я… маму… папу…
— Ты не помнишь. Но они были. Говорят, у скальных есть тайный город и Храм Жизни. Храм некоторые видели, издалека. Он не похож ни на что иное в Эале. Там живут… ваши мамы. Матери домов — так сказал бы Мастер Войны, да! Может быть. Может…
— Лошадка…
— Мы идем к Оллантайру, Котяра. Владычица Ольва Льюэнь, его супруга, повелительница Пущи, в свое время сумела показать мне, как мало значат предметы. Как мало значит наша привязанность к тем или иным обстоятельствам, — эльф говорил, пальцы левой руки чуть поглаживали жесткую кожу орка, ощущая, как та наливается сухостью и жаром, — и я сделался свободным. Я захотел пойти за предел — и еще дальше. В моей руке тот меч, который в нее лег… под седлом конь, который попался на пути.
— На твоей шее… оруженосец… бесполезный… — Глаза орка были полуприкрыты, и, если бы рука эльфа не придерживала затылок, голова металась бы по плечам. — Бес… по… лез… ный… Жаба… какой же ты… страшный…
— Бредишь… ну-ну… держись, — лоб орка был теперь горяч, словно уголь, и сух — начиналась лихорадка. — Я не могу отвлекаться… когда-то могучие воины полегли тут, и болота имеют недобрую мощь. Призраки близятся. Держись!
— Плохое болото. И я плохой. Был, я помню, хотя и не хочу, — наивно, как-то очень открыто сказал орк. — Я был плохой, я убивал, много. И я погиб… упал под лед. Утонул. Я так мечтал… быть… эльфом. Красивым. А стал опять… ур-родом. Это так и должно быть, Та-ай?.. Может, надо еще раз… умереть? Чтобы… эльфом…