— Ты на кого топориком стучишь? На меня штоле? На меня и не такие в окошко стучали, когда надпись «переучет» вешала. Похлеще твоего клапана горели! Так что не напужал. Дорогу покажешь или мы дальше сами поедем?
— Не поедем, — подала голос Алинка, — Километров пять, не больше… Лампочка горит, давно уже.
Лохматая черная собака поскуливала из-за ее спины.
— Ты отважная, — заинтересованно сказал скальный орк, разглядывая Марусю и не обращая никакого внимания на писклявую Алинку. — И… большая!
— Ты мне не идиетолог. Еще расскажи, что у бабы грудей и жопы быть не должно, черт нерусский, — напирала Маруся, и, к изумлению Алинки, орк по миллиметру отступал. — И сюда мода московская дошла на тощих баб? Моя величина не про твои лапы, мандикюр сначала сделай. Кто тут главный?
— Он и главный, — выговорил Мурбук, не сводя взора горящего с Марусиных кондиций. — Де… де… дева.
— Вот, вежливый, — одобрила Маруся. — Значит так. Люди вы первобытные, примитивные. Мы сейчас посовещаемся да и купим у вас бензину.
— У меня дизель, — сказала Алина.
— Тем лучше, соляру проще взять. Выменяем, вон, на твой айфон, на хрена он тут сдался. А ну, отошли все и убрали рыла от машины!
Тхаш собрался возразить, но упорствующий в дерзости Мурбук неожиданно схватил предводителя за локоть и отдернул прочь, попутно отвесив пендель увечному Зугду.
— Ты посмотри на их повозку, — выговорил Мурбук. — Будто половина круга, и прозрачные окна, и колеса на толстой черной коже… Свет внутри, но ничего не сгорает от этого света… Где ты такое видел?
Тхаш рывком обернулся и пару секунд изучал бедолажку «смарт», вжавшийся в лесную дорожку.
— В Храме Жизни… — прошептал Тхаш. — В Храме…
Пауза среди пестрого племени скальных затянулась.
Мурбук отчаянно держал губу, не сводя с предводителя взгляда, полного надежды.
— Подумай, Тхаш… раз в жизни… подумай. Пауки захватили Храм Жизни. Мы идем на поклон к красной чешуйчатой твари ради огня. И нам на пути попадается чудесная дева в повозке… которая… Ты веришь в совпадения?
— Маруся, что там? — тихо спросила Алинка.
Лаки снова нервно завозился и заскулил.
— Совещаются. Здоровый хочет проблем, — ответила Маруся. Она стояла подле «смарта», уперев руки в бока, и деловито оглядывалась. — А тот, у которого губа оторвана, пытается за нас заступиться.
— А те, им по пояс… лохматые… это кто?
— Это, Алиночка, их бабы, — флегматично сказала северянка. — Вот кого бы на фитнес сдать без возврату, господи прости. Толстые и на морды так себе. Выходит, я тут за козырную-то.
— А я-а-а…
Ей снова стало нехорошо.