Хлопок за пределами неба Эалы, яркая вспышка, словно закрутился дискотечный шар, — и все пропало.
В боте, в котором находился Мастер Войны, Алина, Тайтингиль и Котяра, возникло нехорошее чувство невесомости — желудки переместились было в горло, завис миг молчания…
Затем Мастер Войны взорвался дикой руганью, и, снова вцепившись в рычаги, оживил бот.
— Что нам делать? — взвизгнула Алинка.
— Т-топливо, — мявкнул Котов. — Кончается, да?
— Думай, — сказал Тайтингиль. — Думай, союзник.
Мастер Войны на миг бросил управление, сжал ладонями виски. Широкие рукава платья Ольвы упали вниз.
— Мастер, — вдруг негромко сказала девушка. — Ма-астер…
Она протянула руку и осторожно коснулась кончиками пальцев ворота великолепного одеяния дайны.
На пальцах осталась сверкающая легкая россыпь невесомой пыльцы. Рубиновой, с золотой горячей искрой.
Из глубоких ссадин на тонкой шее звездного воителя текла драконья кровь.
Миг — и Мастер Войны от души полоснул себя когтями, раздирая ткань богатого рукава, рассекая свою плоть так, будто она сделалась бесчувственна вновь. Кровь хлынула на пульт управления; Мастер снова взялся за рычаги, выжимая самые последние граны запасов топлива и энергии…
Котяра сглотнул и вырубился, Алинка осела, обхватив руками голову; Тайтингиль рухнул без сознания, залив доспех кровью из носа.
Что-то еле слышно хлопнуло, и беспокойное сияние, брызжущее всеми цветами спектра, слитого в стремительный круговорот, поглотило изношенный криданский бот.
— Когда ты вернешься, я убью тебя сама.
Ирма прошлась по комнате влево-вправо, схватила пачку сигарет, открыла, достала одну, бросила. Смяла пачку и зашвырнула в вазу. Пиксель встревоженно терся у ног.
— И Лаки. Да что же такое…
Женщина схватила фотографию дочери в модной рамочке со стразами, вгляделась в беззаботно-улыбчивую мордашку. Это было еще до. До Макса, до помолвки и до проклятого инопланетянина. До того, как тот испоганил лучшие экспонаты Ирминого гардероба. До того, как Алинка объявила, что теперь с ним.
Его женщина.
В их понимании это совсем не то, что в нашем. Если русский мужик говорит — моя женщина, значит, он распоряжается ею. Иногда содержит. Но всегда считает, что он сверху.
Если тощий и иссушенный неизвестными солнцами, похожий на девочку аниме инопланетянин, с невероятной легкостью убивающий бандитов голыми руками, говорит — его женщина, выходит так, что он ей принадлежит. Он — ей. И в какой-то момент Ирме даже показалось, что этот вариант будет лучше для ее дочери.
В какой-то момент…
Женщина застонала вслух и снова взвизгнула портрету: