Мама грудью напирает на парамедика.
– Я его мать! – кричит она. – Я должна быть рядом с ним.
Парамедик отталкивает ее на расстояние вытянутой руки и смотрит на меня. Он сообщает, что место в машине есть только для одного сопровождающего. Мама вырывается и забирается в машину. Она бросает мне свою сумочку, которая с громким стуком падает на асфальт:
– Возьми такси, Элси. У меня в кошельке есть деньги.
Я так ошарашена, что не в силах ни рукой, ни ногой пошевелить. Женщина-парамедик что-то шепчет на ухо маме и смотрит на меня, но мама ее отталкивает.
– Позвони отцу и скажи, чтобы срочно приехал, – вопит мама, когда задние двери машины закрываются.
Я стою одна посреди улицы. Волосы у меня до сих пор немного влажные. Уже далеко за десять вечера, но еще не до конца стемнело. Небо цвета темного индиго, воздух середины лета великолепен и целителен.
В такси, по дороге в Инвернесс, я обшариваю мамину сумочку в поисках ее мобильника. Нахожу гору фотографий – я, Эдди и Диллон, а я даже не знала, что есть такие фотографии, – мы на пляже, в Фэйри-Глен, на ферме. Многие снимки помяты и потускнели. Еще я нахожу три баночки со снотворным и неоткрытую пачку презервативов. Мне становится тошно. Я ненавижу мать еще сильней, чем отца. Я ненавижу Тэя за то, что он заставил меня забыть о брате, которому я была нужнее всех. Но сильнее всего я ненавижу себя. Я все еще покрыта морской солью, а когда облизываю губы, меня подташнивает. Такси резко тормозит. Водитель помогает мне выйти и поддерживает, пока я стою на обочине, и меня рвет.
– Как думаете, мой брат умрет? – спрашиваю я, придя в себя.
– Уверен: с ним все будет хорошо, – говорит таксист, маленькими кругами поглаживая мою спину.
Я слышу, как щелкает счетчик.
Звоню отцу с маминого мобильного, но он не берет трубку. Я нажимаю и нажимаю клавишу повторного набора номера. Наконец скрываю номер звонящего, и отец отвечает. Я говорю ему про Диллона, и отец издает такой звук, словно его душат. Я понимаю: когда мы все встретимся в больнице, произойдет жуткий взрыв.