Мне хочется оказаться под водой, чтобы ко мне опять пришли воспоминания, чтобы снова пережить мгновения, когда совсем не было боли.
В пятницу мама идет на работу, а я прогуливаю школу, чтобы не попасть на контрольную по математике. Утром покупаю кое-что для мамы в «Superdrug» и, придя домой, выкладываю покупки на ее кровать. Помада оттенка «мокко» и лак для ногтей разных цветов. Еще – тушь для ресниц. Тушь я взяла первую попавшуюся, но она оказалась из тех, которые увеличивают объем ресниц, – маме подойдет. На ланч я ем сэндвич с сыром, похожим на пластмассу. Хлеб, ко всему, смазан маслом, и к сыру добавлен маринованный огурец. Я достаю из кармана украденный в аптеке «Veet»[8]. Сижу, свесив в ванну покрытые белой пеной ноги, и курю сигарету. Закончив депиляцию, смываю пену и волосы в сливное отверстие, мою ванну и раковину, чищу унитаз и брызгаю в ванной освежителем воздуха с запахом лимона. После этого захожу в комнату Диллона. Сколько лет прошло – а мне все равно странно находиться здесь. Просто не представляю, как Диллон может здесь жить, – там, где стояла кровать Эдди, около окна, теперь пустое место.
Я ложусь на пол и просовываю голову и плечи под кровать Диллона. А там – прилипшие к ковру и стене над плинтусом засохшие остатки еды. Меня начинает подташнивать. Коробки с книгами и журналами и носки, от которых пахнет плесенью. Но старого гидрокостюма Диллона здесь нет. Заглядываю в гардероб. Здесь тоже отвратительно пахнет. На верхней полке пусто, лежит толстый слой пыли, а на нижней полке аккуратным рядком стоит обувь. Вынимаю из шкафа «кенгурушку», которую обычно носит мой старший брат, и обыскиваю карманы на предмет денег. Мои пальцы покрываются чем-то липким. Это сыр, которым были сдобрены макароны. Меня начинает выворачивать наизнанку, но я сдерживаюсь изо всех сил, чуть не плача.
И тут я вижу его. Гидрокостюм висит в самом углу. Нюхаю его рукав. Пахнет затхлостью, как от старых ботинок. Но я хватаю костюм и бегу в ванную, чтобы примерить. Он такой тугой, что у меня болят пальцы, когда я пытаюсь натянуть штанины на бедра. Но вот наконец мне удается застегнуть «молнию», и ткань облегает мое тело. Мне тепло и радостно. Я задерживаю дыхание. Проходит тридцать секунд – и у меня начинают покалывать руки. Проходит сорок пять – и я шумно выдыхаю. Вспоминаю все случаи, когда я задерживала дыхание, когда расстраивалась или злилась. Наверняка мне удавалось не дышать секунд двадцать, не больше. Делаю несколько глубоких вдохов и пробую задержать дыхание еще раз. Идут секунды. Мое лицо багровеет. Добираюсь до шестидесяти секунд. Только до шестидесяти. Я слишком измождена, чтобы попробовать снова.