— Это не работа, а самоубийство! — снова взвился Войнич. — Что бы с тобой было, если бы я не выбил ту дверь?
— Ничего, если бы смогла отойти от неё подальше, — осторожно призналась я.
— Что? — его брови мгновенно сошлись на переносице. Импульсивный какой. — Это было так просто? Почему ты мне не сказала?!
— Тогда бы ты не выбил дверь.
— А если бы я не успел? Ты — чокнутая! — свирепо заключил Войнич.
— А ты эмоционально нестабильный — у всех свои недостатки.
— Выметайся из моей машины, — процедил он сквозь зубы.
— И тебе доброй ночи! — несмотря на десяток, скребущих на душе кошек, я одарила его ослепительной улыбкой и, как положено по законам жанра, ушла не оборачиваясь.
* * *
Моё следующее утро началось с тошноты, головокружения, слабости и визита старшего лейтенанта Громова, который явился… с цветами.
— Неужели купил? — с сомнением уточнила я.
Сомнения тут же были развеяны.
— Зачем покупать, когда можно конфисковать? — сверкнул он белозубой улыбкой и поделился прекрасной новостью — папочка простил ставшего героем сына и снова отзывает из Тмутаракани в столицу.
— Так и быть, в этот раз я прощу тебе долг, точнее возьму славой, можешь оставить деньги Войнича себе, — с видом богатого вельможи подающего полтинник голодному нищему сообщил он.
От радости, что больше не увижу его наглую физиономию в Лесогорске, я даже огрызаться не стала и предпочла промолчать. Да и что я могла сказать: какие деньги — я от Войнича кроме оскорблений и негатива ничего не получала? Правда, вчера звонила счастливая Алина и на радостях грозилась озолотить, но ему этого знать не обязательно, пусть себе едет в Москву, да поскорее.
Но Громов, будто прочитав мои мысли, обернулся в дверях и всё с той же хищной улыбочкой сообщил, что не прощается надолго, и поскольку наше партнёрство остаётся в силе, мы встретимся ещё не раз. Тут уж я не выдержала:
— Тамбовский волк тебе партнёр! В смысле — московский, не хочу я никакого партнёрства!
— А я думал, ты не хочешь, чтобы я копался в твоём прошлом, — сладенько так пропел он.
— Копайся сколько влезет — в моём прошлом нет ничего криминального! — я с досадой швырнула в него букет, Громов поймал его и осуждающе покачал головой, проворчав:
— Опять буяним, я ведь предупреждал — со мной лучше не ссориться.
— Со мной тоже, — сухо заверила я.
— Да кто ж ссорится? Я вон с цветами пришёл, а ты…
— А у меня аллергия на тычинки и пестики, проваливай вместе со своими цветами!
Громов смерил меня насмешливым взглядом, бросил букет в ведро для мусора и вышел из комнаты.
— Вообще-то, я их купил, так что теперь ты мне должна ещё и за цветы! — крикнул он уже из коридора.