Мария была принята моим коллегой ночью по простой причине — ее состояние нельзя было назвать стабильным. Смешной эвфимизм, это психиатрическое «нестабильно», должен был означать, что больной неадекватен, напряжен, смущен, взволнован, агрессивен. Все это были самые частые причины срочной госпитализации. Такое состояние вело к домашним конфликтам. Конфликты существуют во всех семьях. Но когда один из участников конфликта — сумасшедший, все почему-то вдруг решают, что его надо госпитализировать.
Психиатрия непрестанно должна решать проблемы, связанные с отсутствием денег. По сути, вместо того, чтобы заниматься изучением расстройств, вызванных допаминовым обменом, психиатрия занимается нищетой. Священной Бедностью.
Мария поступила в Больницу по простой причине: будучи сумасшедшей, она ссорилась со своей матерью. Как будто никто в этом мире и представить себе не мог, что если человек сумасшедший, у него есть право с кем-то ссориться. Ведь у любого из нас есть такое право, думалось мне. Но для этого необходимо было иметь «здравый ум», чем сумасшедшие похвастаться не могли. Поэтому, если им и доводилось с кем-нибудь ругаться, на помощь звали всегда Святую Карательную Психиатрию.
И вот Мария поступила в наше отделение и по чистой случайности попала в список моих больных. Я изучил ее документы, поговорил с ней (до смешного нелепо и отрывочно) минут десять и отправил в палату. А сейчас сидел и вспоминал, как она скиталась по улицам — неестественно веселая, такая кроткая, милая, с длинными черными волосами, полным телом и мягкими чертами лица. Вот она ходит мимо памятника, болтает что-то о непонятном космосе, в котором живет. Ее Космос был другим, не похожим на мой. И она не была виновата в том, что я не имел никакого представления о нем.
Все было спокойно. Мария пошла в палату и постепенно влилась в ряды больных женского отделения. Она должна была немного полечиться, в общем плане (ее шизофрения была хронической и почти необратимой), и после лечения она стала бы более организованной, успокоилась бы, а через месяц-другой вернулась бы к своим апатичным, бессмысленным и бесцельным прогулкам вблизи памятника. Хроническая шизофрения целиком изменила ее личность (по выражению всезнающей Психиатрии), и обратного пути к себе у нее не было. У Марии не было никакого шанса вернуться к нормальной жизни, нормальной — в представлении ее родственников. Да, она жила в собственном мире.
Но сегодня, в двенадцать дня, случилось нечто ужасное. Я бродил по коридору отделения. И увидел ее. Она вошла через большую железную дверь. Это случалось только тогда, когда больные возвращались со свидания. Явно, в приемной была ее старая мать.