Но для начала поразвлечься.
Ехидно хихикая, Карина дотянулась до торшера и выключила его. Комната тут же погрузилась в бархатную темноту. И в ней девушка сделала селфи. Она собиралась отправить черное изображение, а потом написать «Это я в одних трусиках». Пусть Ивар любуется на квадрат Малевича. Она не обещала фоткаться при свете.
Едва слышно щелкнула камеру, сверкнула вспышка...
- Милое фото. - машинально отметила Карина, отправляя его...
- Млять! - следующий вопль был наполнен ужасом. Расслабленное состояние и желание поиздеваться сыграли с ней злую шутку.
«Не смотри, гад!» - лихорадочно настрочила она следом.
«Сотри немедленно!»
«Выцарапай себе глаза!»
«Убери фотку! Она нечаянно получилась!»
«Я не хотела!»
«Устрой себе амнезию!»
«Убей себя!»
Ивар ответил лишь минут через десять, когда Карина искусала одеяло и обматерила себя с ног до головы. Господи, она точно безмозглая! Как так можно было опростоволоситься!
Пискнуло сообщение. «Викинг» прислал ответ, от которого у Карины заскрежетали зубы. Россыпь ржущих смайликов.
- Бли-и-и-ин! - Карина вцепилась в волосы, словно хотела оторвать себе глупую голову. И оторвала бы, дай ей силы!
Все, теперь Ивар год будет над ней прикалываться. То, что он мечтал увидеть все лето, она своими руками отправила ему. На блюдечке, так сказать.
Отвечать девушка не стала. И так понятно, что скандинавская скотина не проявит благородство души и фотку не сотрет.
«Не пойду завтра пломбу ставить» - подумала Карина, закутываясь в одеяло по самые уши. Уши, которые до сих пор горели огнем от злости и стыда. Нафиг, нафиг, нафиг, лучше в другую клинику запишется. Наверняка, поставить постоянную пломбу может любой врач.
А к этому типу больше не сунется. А то обрадовался, вспомнил летний объект вожделения. Наверное, сейчас или подруги нет, или ему одной мало.
«Или двух, - мелькали осами злые мысли, - или трех...четырех. Гарем завести не пробовал, засранец? Боже, что ж ты меня бесишь так?»
* * *
Просторная спальня с большими окнами, сейчас прикрытыми жалюзи, обставленная в сдержанных кофейно-коричневых оттенках, сотрясалась от мужского хохота. Три огромных кошака неизвестной породы дружно выражали недовольство громкими звуками. Зато гигантский лохматый пес, угольно-черного цвета, скакал вокруг кровати, на которой развалился хозяин. Не выдержал и запрыгнул.
- Рик, слюни! Фу! - заорал Ивар, мигом садясь и пытаясь увернуться от восьмидесяти килограмм счастья.
- А ну на пол, быстро!
«Злой хозяин, - сообщил ему собачий взгляд, - незнакомых самок пускает, а друга - нет»