— Ямабуки.
— Что это такое?
— Разузнай сама.
Что за ничтожество. Почему привлекательные парни всегда такие сложные?
— Если собираешься оскорблять меня, то, хотя бы, используй слова, которые я понимаю.
— Почему ты так защищаешься?
— Это не так.
Он прищурился, изучая меня, будто пытался прочитать мои мысли, так что я отвернулась.
— Что бы это ни было. Это, вероятно, какое то слово водяного. Меня не волнует, что оно значит. Я найду способ быть человеком снова, даже если погибну при этом.
— Есть ли у тебя идеи, как это осуществить? — судя по его гневному голосу, он хотел меня убить. — Ты оскорбляешь наш образ жизни, даже ничего не зная о нас.
— Я знаю многое о вас.
— Ты знаешь только то, что тебе рассказал Ровнан. Он не водяной, поэтому не знает всех наших секретов. Скажи мне, что ты думаешь о своем мире? Его мир соответствует тебе?
— Его мир, это мой мир. Мы не живем под водой. У нас есть ноги и нормальная кожа. Мы не общаемся с помощью мысли, — мой голос стал громче, но я не могла его контролировать. — Мы живем в домах, носим одежду, слушаем музыку, читаем книги и плаваем на лодках. Ты не знаешь человеческой жизни!
Трейган поморщил лоб и открыл рот, но так и не смог ничего сказать. Неужели ему нечего сказать. Он, вероятно, не знал, что существуют фильмы и книги.
Я отсутствовала меньше суток, но уже пропустила дела по дому. Смогу ли я снова помогать дяде Ллойду в саду? Будем ли мы когда-нибудь снова играть в Эрудит?
Прошли ли те дни, когда мы с Ровнаном обнимались на диване? Сможет ли он когда-нибудь снова поцеловать меня, зная, что я русалка?
— Ровнан заботится обо мне, — сказала я. — Он любит меня такой, какая я есть. Он не позволит моему виду русалки, испортить наши отношения.
Трейган приподнял бровь:
— Кого ты пытаешься убедить, меня или себя?
Я не могла ничего ответить. Мои мысли случайно появились в голове, и я поняла, что сказала глупость. Боже, Яра, держи рот на замке.
Трейган смотрел на меня так пристально, что я думала, он еще может слышать мои мысли. Хотя, возможно, он смотрел сквозь меня, как обычно это любила делать моя мама.
— Я больше не могу слышать твои мысли.
Его глаза даже не мерцали:
— Мы не под водой.
— Только в этом случае, оно работает?
— Да.
По крайней мере, мои мысли снова были скрыты. К счастью, он не слышал о том, что я считаю его горячим.
Он приподнял широкий подбородок, когда я задала вопрос, сжимая переносицу, словно чувствуя головную боль.
— У тебя широкий нос, — пробормотала я.
— А у тебя узкий мозг, — огрызнулся он.
— Ну, тебе действительно пошла бы стрижка.