Улица Оружейников.Круглая печать (Икрамов) - страница 2

Если в первой повести действие длится год, то во второй - всего восемь дней. Восемь дней из жизни ребят, с той же самой улицы Оружейников…

После событий, описанных в первой повести, прошло десять лет. Новые заботы и новые интересы появились у юных героев произведения. Какие именно? Повторю то, что уже писал: не хочется отнимать у вас радость личного знакомства с литературным произведением!

Прочитайте эту книгу, ребята. Она - о подвиге и благородстве, о дружбе и верности. И еще о том, что граждане нашей огромной страны - это одна семья.

СЕРГЕЙ МИХАЛКОВ

Все знали, что так будет, что надежды нет. Говорили: «Такая молодая! А как с сыном теперь?»

И вот в полдень, в ясный и прохладный октябрьский полдень, вырвавшись из тесного дворика, взметнулся над плоскими глиняными крышами и повис между небом и землей пронзительный женский крик:

- О сестра, оставившая сироту! Пусть в райских садах найдет приют твоя душа!

Соседки, второпях набрасывая платки, шли к дому, где случилось несчастье.

Седая и сгорбленная старушка, бабушка Джамиля, распоряжалась похоронами. Она была самой уважаемой женщиной на улице Оружейников, и здесь ее слушались все. Одного она посылала за муллой, чтобы читать коран, другого - в лавку за бязью для савана, третьего - за общественными носилками.

Такие носилки - одни на всю улицу. Они хранятся у квартального старосты. На них уже унесли из квартала, может быть, сто, а может быть, и тысячу человек.

Все чем-нибудь заняты на похоронах. Кто занят, тому легче. Один Талиб молча стоит на коленях возле матери, не зная, что ему делать.

Первый раз в жизни ему очень нужно заплакать, первый раз он сам очень хотел бы заплакать, как плакал раньше, как плачут маленькие. Но он не может. Словно все в нем окаменело. Словно все остановилось. Даже сердце не стучит.

- Талибджан, - сказала бабушка Джамиля. - Ты один мужчина. Иди к воротам, встречай людей. По обычаю. Слышишь, ты у нас один мужчина.

Талиб встал, постоял немного и пошел к калитке.

- Куда? - остановила его бабушка Джамиля. - Ты же большой. Тебе уже двенадцать лет. Надень камзол, опояшься платком…

Старуха кинулась к сундуку, сама достала почти новый широкий отцовский камзол.

Талиб встал у калитки, как должен стоять хозяин дома, когда собираются на похороны: в отцовском камзоле ниже колен, шелковый платок узлом завязан на поясе, тюбетейка старенькая, своя, в левой руке посох. Таков обычай.

Каждому приходившему он кланялся, приложив руку к животу - знак «салам», пожелание здоровья.

Всем он желал здоровья, разные люди приходили - вся улица Оружейников.