Старик говорил так, будто они с Кудратом давно уже договорились о его побеге и вообще были самые близкие друзья.
- А короткой дороги в Ташкент сейчас, может быть, и нет. Ты через висячий мост шел?
Кудрат кивнул.
- Ну вот, после этого дождя моста, может, и нет уже.
- Спасибо, - сказал Кудрат, - большее вам спасибо.
Они шли по зеленой мокрой траве, из которой в разных местах, как спины спящих животных, поднимались серые корявые камни. Меж невысоких кряжистых деревьев прямо из земли били струи хрустально прозрачной воды.
- Вот Двенадцать ключей, - сказал старик. - Их здесь не двенадцать, но почему-то назвали Двенадцать, так оно и осталось… Найдешь сюда ночью дорогу? Сегодня луна большая будет. Теперь смотри: отсюда пойдешь левее, спустишься к речке. Это сегодня после дождя она такая бурная, к вечеру совсем мелкая будет. Перейдешь на ту сторону. Видишь? Если до вечера доживем, - сказал старик, - сегодня не в юрте спать будем.
Кудрат сначала пригоршнями зачерпнул воду, умыл лицо, напился, потом наполнил ведро, и они пошли обратно.
- Тебе не тяжело? - спросил старик. - Когда устанешь, скажи. А то у меня и впрямь поясница болит.
- Что вы! - сказал Кудрат. - Я по Ташкенту два ведра с молоком носил.
Еще накануне учитель Касым занялся школьным садом. Ему все нравилось в Кум-кишлаке: и то, как встретил его внук Сабир-ходжи, и правнуки старика - четверо черноглазых мальчишек, но больше всего ему понравилась школа, и даже не сама школа, а школьный сад. «Эх, если бы нам в городе при каждой школе такой сад иметь!» - думал он.
- Двадцать одна яблоня, четыре урюка, восемь груш и одиннадцать слив да еще виноградник, - рассказывал Алимджан. - Раньше это был загородный дом вашего ташкентского Усман-бая, а теперь детишкам отдали.
Учитель Алимджан был в школе директором, завучем, учителем и сторожем. Если появлялась нужда что-либо отремонтировать, помогали все жители села, а мелочи по хозяйству делали ученики.
- Завтра на рассвете, - сказал Алимджан, - нам воду дают для поливки сада. Я встану пораньше.
- Давайте вместе пойдем, - предложил отец Садыка. - Что может быть приятней, чем поливать сад…
Он стоял босиком в закатанных до колен брюках, с кетменем в руках и смотрел, как от самодельного шлюза по высохшему и растрескавшемуся руслу арыка медленно ползла мутная вода. Вот она уже совсем рядом, уже холодит ступни, поднимается до щиколотки и по совсем узенькой канавке спускается к саду.
Сухая земля под ногами сразу превратилась в скользкую глину. При каждом движении она облепляла ноги, проползала меж пальцев. Учитель Касым кетменем подправлял края арыка, маленькую запруду и думал о том, что игра с водой доставляет ему такое же удовольствие, как в детстве. Недаром, наверно, две противоположные стихии - огонь и вода - всегда притягивали к себе людей своей извечностью. Недаром, наверно, люди могут так долго смотреть на текущую реку или горящий костер.