Появилось солнце. Сад наполнился школьниками, прибежавшими помогать своему учителю.
«Как хорошо, - подумал отец Садыка, - что я послушался старика и уехал из города! Пусть они там сами - и Таджибеков, и следователь, и милиционер Иса, и этот в кепке…»
И только он это подумал, как увидел, что по дороге к кишлаку движется до странности знакомая фигурка.
«Не может быть! - про себя решил учитель Касым. - Откуда он здесь может появиться? И потом, ведь утро».
Из кишлака навстречу мальчику ехала арба. Мальчик что-то спросил у арбакеша. Тот остановил лошадь, переговорил о чем-то с мальчиком, и мальчик пошел в сторону школы. Это был Садык, сомнений не оставалось.
Отец отбросил кетмень в сторону и побежал ему навстречу.
Бухгалтер Таджибеков в это утро тоже занимался поливкой, он поливал свой двор. В левой руке он держал ведро и быстрыми, частыми движениями кисти правой руки расплескивал воду по земле. Жена уже поставила самовар, и горьковатый дым стлался по двору.
Таджибеков изредка неприязненно поглядывал на жену. Неужели она не может понять, что не его это дело поливать двор! Разбудила бы Азиза, пусть с утра потрудится.
- Дрыхнет еще? - спросил Таджибеков.
Жена как будто ждала этого вопроса.
- Вы всю свою жизнь отдаете гостям, - сказала она, - у вас только с гостями радости и горести, а о своем единственном сыне думать не хотите.
Таджибеков не позволял жене так с ним разговаривать, но, видимо, сегодня у нее веские причины.
- А в чем дело? - спросил он.
- Я вчера хотела вам сказать, - жена не меняла тона, - но у вас гости, дела, вы большой человек, к вам не подступись, а ребенка вашего убивают.
- В чем дело? - повторил Таджибеков.
- Уличные мальчишки убивают вашего ребенка…
- Подрался, что ли?
- Ему вчера три зуба выбили, - сказала жена. - Посмотрели бы, какая у него губа!
Только этого не хватало Таджибекову! Ему было совсем не до сына в эту минуту, слишком тяжелые заботы обрушились на него в последние дни, но сын все-таки единственный.
- За что? - спросил Таджибеков.
- Как за что? Ни за что. Из зависти. Вы же знаете, как нам все завидуют.
Таджибеков и впрямь был уверен, что ему все завидуют, но упоминание об этом не улучшило его настроения.
- Пусть придет сюда, - сказал он.
Азиз вышел во двор в подштанниках и галошах на босу ногу. И без того толстая нижняя губа распухла и была неестественно красной от запекшейся крови. Трех передних зубов не было. Отцу стало жаль его.
- Кто это тебя так отделал? - спросил он.
- Эсон, - сказал Азиз. И, чтобы разжалобить отца, приврал: - И еще Закир и Садык, трое на одного.