что у мамы полно родственников в Южной Калифорнии – Лонг-Бич,
Ньюпорт-Бич, Хантингтон-Бич (все города заканчиваются на «бич»
( beach «пляж» – Прим.пер.)) – так что мы могли бы переехать с ней к
побережью и больше не притворяться кроткими монашками. Мы могли
бы пожить с кузинами, пока не найдём собственное жильё, которое,
конечно же, окажется престижным кооперативом с выходом к океану,
еще мы могли объедаться каждый вечер и никогда бы больше не
консервировали бы продукты.
Может быть, прямо сейчас она подыскивает нам дом.
На мгновение я испытываю приступ вины. Я люблю папу и всё такое,
и я совсем не хочу, чтобы они разводились, но ему жизненно необходимо
трезво посмотреть на все эти игры в выживание. В любом случае, он не
тот идеальный парень, каким хочет казаться.
Когда подходит к концу второй день приёма солнечных ванн, чтения
всех журналов « Cosmo», которые я смогла найти, Николь, еле волоча
ноги, возвращается из сарая, грязная и потная.
От этого зрелища мне хочется проверить свои ногти, я только недавно
их выкрасила в прекрасный апельсиновый металлик, который
ошеломительно сочетается с цветом кожи, и про себя я отмечаю, что
вечером надо нанести закрепляющий слой.
– Ты уже ужинаешь? – спрашивает меня Ники.
– Нет.
Она поворачивается и идёт к дому, её костлявые плечи опали, и мне
почти стыдно. Ники так сложно любить, у нас ничего общего, но она,
как-никак, единственный человек, которого я вижу в последние дни. Я
думаю, мне надо попробовать с ней подружиться или ещё как-то
сблизиться.
Для себя я принимаю решение быть отзывчивее к ней, но это
продолжается только час или два (то есть это могло бы длиться и
дольше, если бы мы не встречались, но в тот момент, когда мы начинаем
разговаривать, я вдруг не могу вспомнить, почему хотела быть милой).
Она так раздражает. Она будто бы папочкин робот с промытыми
мозгами.
Но готовит она в разы лучше, чем я.
Если я буду добра с ней, она, наверно, приготовит что-то вроде
шоколадных печений на десерт, а то сэндвичами с арахисовым маслом и
джемом я не только не наедаюсь, но мне ещё и дурно от них становится.
Солнце зашло за верхушки деревьев, так что теперь, куда бы ни села,
я всегда в тени, поэтому встаю и иду за Ники в дом, думая, как бы
подобраться к щедрой стороне сестры. Я могла бы заглянуть в папин
список дел и сделать из него что-нибудь наименее противное. Или я