в компании детей, с которыми я вырос, и я облегчённо вздыхаю – по
крайней мере, она не в каком-то тёмном углу, прижатая каким-то
чуваком. Я отыскиваю два обруча, а в стороне уже собралась группа,
проделывающая забавные трюки, и мы тоже отходим к краю.
Я бросаю взгляд на Николь, а она старается не смеяться. Это одно из тех
трогательно нелепых мгновений, которые почти никогда не случаются, –
те мгновения, когда ты знаешь, что прямо здесь и прямо сейчас, по
меньшей мере, всё в порядке.
Больше, чем в порядке. Всё замечательно.
Николь
Радость после первой в жизни настоящей вечеринки омрачает чувство
вины. Но вернувшись за полночь домой незаметно, я совершенно
успокаиваюсь. Иззи бóльшую часть ночи провела, приклеившись к
парню по имени Кива. Она танцевала, сражая страстью. Половину ее
движений я совершенно не знала, а вторую – не решилась бы повторить.
Всё же я никогда не выпускала её из виду больше, чем на полчаса, а она
на удивление спокойно восприняла мою просьбу вернуться домой, когда
около двух часов ночи вечеринка, наконец, стала сворачиваться.
Она согласилась пройтись пешком по ночному городу, а утром
проснулась веселой и бодрой и даже предложила помочь мне с уборкой.
Да и сама я чувствовала себя лучше, чем обычно. Я не знаю, как
относиться к Вольфу и его странной жизни, но симпатия и сильнейшее
взаимное влечение заставляют разум отступить. Пытаюсь представить,
что сказал бы отец, если бы увидел, как Вольф забирает меня на
свидание? Это слишком много даже для фантазии. А что, если бы он
представился просто другом? Папа прогнал бы его со словами, что мне
нельзя находиться в обществе дегенератов.
И это в лучшем случае!
От мысли о столкновении двух столь разных миров у меня болит живот,
и я надеюсь, что папа не вернётся в ближайшее время. Вот только,
конечно, как долго мы можем протянуть здесь без воды, кондиционера,
почти без денег, без машины?
Не так уж долго.
Я иду по шоссе проверить почту, про которую я совершенно забыла в
последние несколько дней. Но часть меня хочет пойти ещё дальше,
прямо к домику Вольфа на дереве и посмотреть, там ли он. Но я не
решилась.
Открывая старый проржавевший почтовый ящик, я ожидаю найти счета
на адрес дедушки, макулатуру и рекламные листовки, приходящие
каждый день. Но на самой вершине стопки лежит какой-то конверт,
поперёк лицевой стороны синими чернилами выведен знакомым