Нечто похожее происходит в рассматриваемом нами эпизоде, так как Елисей разрывает свои одежды и берет накидку своего «отца» Илий:
«2 >12 И схватил он одежды свои и разодрал их на две части. >13 И поднял милоть Илии, упавшую с него, и пошел назад, и стал на берегу Иордана; >14 и взял милоть Илии, упавшую с него, и ударил ею по воде и сказал: где Господь, Бог Илии, — Он самый? И ударил по воде, и она расступилась туда и сюда, и перешел Елисей»[90].
Опять же в Древнем Египте реку Нил воспринимали как земной аналог Млечного пути. Если посмотреть на Млечный путь на небе, то Орион окажется на его «берегу». В рассматриваемом нами случае река Иордан имеет то же символическое значение для израильских пророков, что и Нил для египтян. Пересекая реку, Илия и Елисей символически «переправлялись» в небесный мир — первый, чтобы навсегда остаться в нем, а второй, чтобы вернуться к жизни в качестве пророка.
Если взглянуть на данный эпизод с астрологической точки зрения, это становится еще очевиднее. Елисей ясно видел Илию, пока не появилась огненная колесница и не унесла его. В мифологии всего античного мира считалось, что бог солнца Гелиос путешествовал на колеснице. Подъем солнечной колесницы, запряженной небесными конями, был представлен на фронтоне Парфенона в Афинах, и искусно изваянных коней с него до сих пор можно видеть в Британском музее. Так что представляется вероятным, что повозка с «конями огненными», прибытие которой скрывает Илию от глаз Елисея, является ясным указанием на колесницу солнца.
Елисей является свидетелем и чего-то, имеющего глубоко символический смысл для египтян: восход солнца скрывает от взгляда звезды Ориона. Восходящее солнце гасит звезды на рассветном небе, в том числе и Орион, если он оказывается в этот момент над горизонтом. Как ни парадоксально, но в тот день, когда Орион полностью восходит перед рассветом, означает день его возрождения. Этот так называемый «солнечный восход» Ориона символизировал также возрождение царя Гора в качестве «Осириса» и опять-таки связан с общей идеей преемственности божественной службы. Представляется, что, подобно Осирису, Геркулесу, Митре и Самсону, особый, символический язык Библии указывает на то, что Илия вознесся на небо, дабы быть представленным звездами Ориона.
Связь между Орионом и Илией оказалась и интригующей, и неожиданной. Она сразу же навела меня на размышления о человеке, который одновременно был последним из пророков Ветхого Завета и провозвестником Нового — Иоанне Крестителе. Он занимает весьма важное место в церковной иконографии; сам Иисус называл себя перевоплощением Илии. Это вытекает со всей очевидностью из Евангелия от Матфея: