— Мы немедленно должны что-то предпринять. Нас подстерегают враги. Стране необходим новый Хозяин.
А поскольку на собрании, где мы все встретились, именно Артур говорил больше всех и ясно давал понять, что он уже не трепещет перед именем Филипе, самые слабые из нас, обладая непогрешимым инстинктом подчинения и стремясь как можно скорее переложить на чьи-нибудь плечи груз собственной жизни, быстренько объявили Артура новым Хозяином. Следом сдались те, кто занимали вторую ступеньку на пьедестале силы. И наконец, под пристальным взглядом Артура, уже уверенного в победе, сложили оружие все остальные. Что до меня, то я подчинился и промолчал не столько даже из трусости, сколько ради сохранения порядка.
Артур Разгневанный взял в руки плеть с такой непринужденностью, будто она изначально именно ему и предназначалась. Новый Хозяин был высок, массивен, мощные руки напоминали кузнечные молоты; с самого дня избрания он хранил на лице мрачное выражение разгневанного Юпитера. Через сорок семь дней после того, как Артур взял бразды правления в свои руки, он отдал тайный приказ соскоблить со стен и из памяти людской все, связанное с Филипе. (Думаю, это было серьезной ошибкой, потому что, прикройся он на первых порах тенью умершего Филине, назовись его учеником и действуй исподволь — никто бы и не заметил, что власть переменилась.) Специальные команды в учреждениях и на площадях заменяли лозунги, развешивали портреты Артура, могучего, статного и уже увешанного наградами, начисто выскребая отовсюду, даже из писсуаров, память о Филипе. Так как Артур, к несчастью, не обладал ораторским даром, да и правил он еще совсем недолго, у него нашлось всего три исключительно коротких изречения, которые можно было использовать в качестве необходимых лозунгов. Но тем не менее, набранные крупным или мелким шрифтом, красной или черной краской, тексты новой Библии быстро заполнили страну. Однажды в кино, зайдя перед сеансом в писсуар, я увидел на стене три основополагающих лозунга, правда, тут они были украшены шестью орфографическими ошибками. Итак, в любом месте, в любое время, занимаясь высокими или будничными делами, мы постоянно видели перед собой: «Нас не остановить!», «Слава ждет нас!», «Мир и хлеб!» (впрочем, последний лозунг некоторые насмешники, имея в виду усилившиеся репрессии, читали как «Мор и хлыст»). Пропагандистская машина выстроила перед именем Артура целую очередь звонких титулов — всё те же громогласные вестники его величия, достаточно многочисленные, чтобы заткнуть рот любому наглецу. Его называли «Молодой», «Ниспосланный», «Могучий» и «Великолепный».