Я был свидетелем всех этих превращений, но гулкая пустота, абсолютное неверие в божественное предназначение Артура глушили мой энтузиазм. Филипе умер; кто мог заменить его? Если бы на месте Артура был кто-то незнакомый, внезапно и сразу явившийся во всем блеске власти, я бы, может, и сдался в душе, как покорился внешне. Но я-то знал Артура с начальной школы, частенько одалживал ему деньжат в конце месяца, мне даже было известно, что он страдает язвой двенадцатиперстной кишки. И вот однажды в предвыборной речи я назвал Артура только «Молодым» и «Великолепным». Люди из аппарата пропаганды, снисходительно усмехаясь, похлопали меня по плечу, ненавязчиво указав, однако, что он также «Могучий» и «Ниспосланный». Да и сам Артур с удивительной серьезностью поинтересовался, не связано ли мое упущение с его язвой.
— Какого черта, Артур! Она ведь уже зарубцевалась.
— Ничего подобного, — со злостью ответил он. — Она обострилась. Но дело не в этом. Дело не в этом. Дело в том, что ты презираешь меня. Ты и все эти, из старой гвардии.
Я почувствовал, как мне к горлу приставили обнаженный клинок. Но взял себя в руки и как можно непринужденнее сказал, стряхивая пепел с сигареты:
— Какая ерунда. Кто это тебя презирает? Мы все восхищаемся тобой. А Педро так просто слюни распустил от восторга. И Паулу. И Алешандре. Все с ума сходят по тебе. Точно говорю.
— Врешь! — яростно завопил Артур. — Только мой народ за меня, простые, скромные люди! Вот они верят в меня. Ты прекрасно знаешь, что Филипе не всегда правильно вел себя с народом. А вам всем я поперек глотки встал.
И тут, когда Артур позволил себе эту, пусть небольшую, критику Великого Филипе, я не выдержал и слегка прищемил ему хвост, ведь я сам был причастен к величию покойного Хозяина хотя бы потому, что верил в него всей душой.
— Я не вру. Мы действительно тобой восхищаемся. Но я не припомню, чтобы Филипе вел себя неправильно.
— Вот-вот! — торжествующе закричал Артур. — Об этом я и говорю. Вы забыть не можете Филипе. Везде и всюду, где надо и не надо — Филипе! Но Филипе умер! Кончено с ним! А сейчас есть Артур! Я! Артур, Молодой, Ниспосланный, Могучий, Великолепный!
И он громко топал, выкрикивай очередной титул. На потолке дрожала люстра, крошечные пылинки кружились в солнечном луче. Гнетущее молчание легло между нами. Артур, будто не устояв под тяжестью своих пышных титулов, упал на тахту.
— Стало быть, ты хочешь, чтобы мы боготворили тебя так же, как Филипе? — осторожно спросил я.
— Да! — заорал он, взрываясь, охваченный новым приступом ярости. — Да, именно так! Или я, по-вашему, не заслуживаю этого? И мечтать не смею? Так для вас я — шут гороховый?!