– Довольно, – задыхаясь, проговорил он. – Ваше сиятельство! Фрау Мэрион не призрак и не покойница. Проклятие не сработало.
– Как… – начал генерал и умолк.
С халата ручьями стекала вода, черные брови над очками прыгали, нервный тик по-прежнему дергал щеку, а я стояла, растерянная и немного испуганная, не зная, что делать теперь.
– Как, – повторил генерал, все еще сидя на траве и покачиваясь не то от изумления, не то от хмеля. – Этого не может быть… Жива?!
– А вы, конечно, уже приготовили живописное место для моей статуи, – хмыкнула я. – Веселитесь, палите по бутылкам, распеваете песни с конюхами. Празднуете, одним словом.
– Праздную? – переспросил генерал, недоуменно оглядываясь по сторонам.
Игор скулил, лежа на траве и не поднимая головы. Ганс закрутил вентиль, потом уверенным шагом подошел к господину и встряхнул его за ворот халата.
– Ваше сиятельство, – твердо сказал он. – Поднимайтесь, пожалуйста. Покутили – пора и честь знать, надо на боковую, а там…
– Не верю, – прохрипел генерал. – Ничему не верю. Подойдите!
Он протянул руку, подержал ее на весу. Я видела, как дрожат его пальцы. Страх снова кольнул в сердце, но я вспомнила, как впервые увидела василиска, как рухнула в объятия Жюли, вспомнила, с каким подобострастием смотрела на герцога моя мачеха, как бледнел Якоб. Все, что видел вокруг себя генерал, – это страх, страх и ненависть. Сначала от своего отца, потом от брата, потом от всех остальных людей. Я глубоко вздохнула, тряхнула головой и шагнула вперед.
– Вот, потрогайте.
Наши пальцы соприкоснулись.
Генерал медленно сжал мою руку, погладил ладонь, будто лаская.
– Удивительно, – выдохнул он. – Вы удивительная.
Он замер, и я пожалела, что в этот момент не вижу его глаз, но очень хорошо чувствовала эмоциональную бурю: неверие, смятение, восторг. Мне вдруг самой захотелось, чтобы проклятие пало, захотелось увидеть его глаза… не золотую дьявольскую бурю, не сияние смерти, нет. Человеческий взгляд, теплый и настоящий.
– Неужели свободен? – прошептал Дитер и принялся подниматься, опираясь на плечо Ганса. – Свободен! Свободен!
Я впервые увидела, как генерал улыбается, немного нерешительно, словно боясь спугнуть свалившееся на него счастье.
– Осторожно, ваше сиятельство, – предупреждающе шепнул Ганс. – Это нужно проверить.
– Да-да. – Дитер продолжил улыбаться во весь рот. – Да-да, надо проверить. Но я чувствую, как проясняется голова, как уходит боль… Мэрион! Вы моя спасительница. Вы… – Тут он посерьезнел, сморщился и, приложив пальцы ко лбу, к налитой шишке, с ребяческим удивлением и обидой проговорил: – Вы ударили меня по голове.