– Только держитесь крепче, – сказал я, а тётенька, обернувшись, изумлённо протянула:
– Я-а-а? Наруша-а-а-ю?
– Да, вы, – сказал Сева.
Симка подошёл с аппаратом поближе, и голубая вспышка на миг озарила изумлённое и уже немного испуганное лицо тётеньки.
– Михаил Иваныч! Михаил Иваныч! – крикнула она.
– Что вам здесь надо? – громко и строго спросил нас Гудецкий из Нижнего Тагила. – Почему вы болтаетесь в горах в такой ранний час?
– Мы из-за вас болтаемся! – начиная злиться, сказал Сева.
– Вы подумайте! Грубят! – возмутилась Гундосова. – Жаль, что нельзя вызвать милицию! Жаль!
В этот момент к нам подошёл Василий Васильевич и сказал:
– Можете рассматривать меня, граждане, как представителя милиции. Инспектор угрозыска Васильев. Вот удостоверение.
– Михаил Иваныч! Лидия Пална! – крикнул Федя. – Не спорьте. Мы попались! Стирайте всё, пока не поздно!
– То есть что значит «стирайте»? – спросил Гудецкий.
– А то, что вы портите своими фамилиями природу! – сказал я.
– Вы, наверно, и на живых деревьях ножом вырезаете? – добавил Сева, а Симка ещё раз щёлкнул вспышкой.
– Вам, гражданка Гундосова, и вам, гражданин Гудецкий, я от души советую стереть ацетоном свои фамилии. И будем считать, что инцидент исчерпан, – сказал Василий Васильевич.
Гундосова, ничего не ответив, поставила кисточкой точку, прошла по уступу и с решительным видом приблизилась к нам.
– Я ничего стирать не собираюсь, – сказала она, – и вы не имеете права фотографировать и шантажировать отдыхающих.
– А вы что, простите, приехали специально для того, чтобы увековечить на скалах своё имя и уехать обратно? – спросил Василий Васильевич.
– Так поступают тысячи людей! Это стало традицией! – сказала Гундосова.
– К сожалению, дурной, – заметил Василий Васильевич.
– Я ничего не изуродовала! – сказала Гундосова.
– Взяли бы да кипарис посадили около шоссе, если вам хочется память о себе оставить в Крыму, – посоветовал Сева.
– Эх, вы! – добавил Симка.
– Всего хорошего, и не смейте мне угрожать. Я никого не боюсь! – сказала Гундосова.
Она ушла вниз по тропе и даже ни разу не оглянулась. И вот тогда пожилой человек – Гудецкий, про которого в разговоре с тётенькой мы совсем забыли, сказал нам дрожащим голосом:
– Товарищи! Я же не могу слезть!.. Помогите! На подъём сюда я израсходовал все свои силы…
– Но всё-таки вам хватило их для получения третьего разряда по скалолазанию? – спросил Василий Васильевич улыбнувшись.
– Поверьте, я осознал свой поступок, на который решился после шестидесяти восьми лет безупречной жизни! Я хотел стереть свою фамилию с лица скалы, но… увы!.. масляная краска!