С последним утверждением я не могу согласиться. Пусть не очень стройные, но всё же системы и Курицыным, и Басинским, и Кузьминским были созданы… Ладно (подумав над формулировками систем, соглашусь)
– системы как таковые не создали, зато эстетические, да и идеологические (а серьёзное отношение к литературе без идеологии, наверное, невозможно) взгляды, например, Курицына и Басинского мне ясны. Чего не скажешь о многих других критиках, вроде бы проработавших базовые эстетические понятия фундаментально…
Скудным было то время для создания систем. И, наверное, ошибка «первенцев свободы» состояла в том, что они шли вслед за ручейком современной им литературы, а не стремились повести ручеёк за собой к засыхающим оазисам. Хотя попытки были, но очень робкие.
Вот, например, в «Литературной России», в 52-м номере за 1997 год, было опубликовано интервью Марины Абашевой с Алексеем Варламовым, Олегом Павловым и Павлом Басинским под звучным названием: «Мы – ортодоксы». Журналист задаёт первый вопрос: «Что такое – «новый реализм», о котором говорят в связи с вашим творчеством – литературное направление, школа, группа?» И Басинский сходу объявляет: «Никакой школы не существует – упаси Бог. В этом как раз наше отличие от групп с манифестами: постмодернистов, концептуалистов, куртуазных маньеристов и т. д. Реализм – это мировоззрение, фундаментальный принцип».
И далее разговор идёт о частностях: творчестве друг друга, о журналах, близких писателях… Ничего, в хорошем смысле слова, ортодоксального… Не удивительно, что очень быстро тот круг «новых реалистов» распался. (Правда, Олег Павлов не раз во второй половине 90-х пытался объединить писателей-реалистов, вернуть художественной литературе смысл, уважение, вес, продолжить прерванную «переходным периодом» традицию… Одна из публикаций в той же «ЛР» называлась «Коренной вопрос. Манифест русских традиционалистов» (1996, № 29).
В тот момент борьба за традиции была актуальна, но на кондовой традиции далеко не уедешь – развитие всё-таки необходимо. Да и прозу того же Олега Павлова (а позже и Павла Басинского, когда он обратился к прозе) никак не назовёшь традиционным реализмом. Это скорее модернизм. Ну, или новый реализм…
К началу нулевых «первенцы свободы» в критике явно выдохлись. Большинство из них ушло в литературные обозреватели и литературные журналисты или всё больше тяготело к публицистике, и появилась потребность в «свежей крови».
Эта «свежая кровь» не заставила себя долго ждать. Не буду перечислять те десятки имён, что явились словно бы из ниоткуда. Остановлюсь на тех четырёх, что упомянул в начале статьи, перед неожиданной для себя самого попыткой экскурса в историю.