Г. Митин пишет, что раз Элла «приняла предложение Степана – значит прав оказался дед на печи» <…>. Нет, прав оказался сам Степан, прав по простой, но бессмертной причине: кто любит, тот прав, в какой бы форме ни выступала его любовь. Любовь мудро изберёт именно ту, которая необходима.
Вот что говорит рассказ «Стёпкина любовь» на своём художественном языке. И по-моему, всё это правдиво, глубоко, добро».
И заканчивает свою статью Кожинов так: «Я вовсе не хочу сказать, что рассказ Шукшина – некое совершенство. Я бы мог указать в нём немало слабостей, шероховатостей, просчётов. Я хочу сказать лишь одно: в рассказе есть дыхание подлинного искусства. А это уже очень много».
Примечательна статья Кожинова ещё и тем, что здесь взят под защиту обряд сватовства. И это в годы хрущёвских гонений на религию.
«…Если внимательно вчитаться в рассказ, ясно, что любовь Степана возвращает ветхой и неизбежно комичной форме обряда какую-то правду и своеобразное величие. И потому режущей неуместностью звучат теперь похохатывания, и слова Васьки, и даже его шевеление на стуле. И девушка сразу вдруг понимает, и что за человек Степан, и как он её любит».
А почти через два месяца после статьи Кожинова в дискуссию включился и сам Василий Шукшин. В № 40 от 20 ноября была опубликована его статья «Как я понимаю рассказ». Скорее, это не статья – так живо она написана, – а маленький очерк.
«Как я понимаю рассказ» после смерти Василия Макаровича был издан во многих его книгах, обязательно включается в собрания сочинений, поэтому много цитировать не стану.
Шукшин отстаивает за рассказом право передать ситуацию без излишних подробностей. И сам же задаётся вопросами: «Ну, а вывод авторский? А отношение? А стиль автора? А никто и не покушается ни на вывод, ни на смысл, ни на стиль. Попробуйте без всякого отношения пересказать любую историю – не выйдет. А выйдет без отношения, так это тоже будет отношение, и этому тоже найдётся какое-нибудь определение, какой-нибудь «равнодушный реализм». <…>
Мастерство есть мастерство, и дело это наживное. И если бы писатель-рассказчик не сразу делал (старался делать) это главным в своей работе, а если главным оставалась его жизнь, то, что он видел и запомнил, хорошее и плохое, а мастерство бы потом приложилось к этому, получился бы писатель неповторимый, ни на кого не похожий».
Этот свой писательский идеал и пытался достичь сам Шукшин…
Кстати, выше я упоминал афоризм: «В споре рождается истина». Ниже – его опровержение.
«Как я понимаю рассказ» занимает чуть больше половины полосы. К нему подвёрстана статья писателя Анатолия Знаменского «Если бы виноделы…», в которой после публикаций Аннинского, Кожинова он вопрошает: