Спустя неполных шесть месяцев после смерти королевы, в июле 1683 года, был заключен морганатический брак, который король и мадам Ментенон сохраняли в тайне. После этого события чета погрузилась в ханжество. Что касается мадам де Монтеспан, оставленной в должности официальной фаворитки, то она полностью сдала все позиции, и ее падение было предрешено. Ее истинное место определило ее переселение в дальние покои версальской географии. Ментенон водворилась в непосредственной близости к королю, а Монтеспан пришлось сменить свои прекрасные апартаменты во втором этаже на гораздо более скромные в первом. Когда в 1691 году она оставила двор, в ней уже давно видели лишь осколок минувших времен. На смену любовницам в жизни короля навсегда пришли мадам Ментенон и религиозное рвение. Пока у него были фаворитки, он окружал их блеском, но никогда не позволял вмешиваться в политику. В этой области женское влияние равнялось нулю, и Людовик XIV неизменно оставался верен правилу, которое в 1664 году он объяснил своим министрам.
«Я молод, – заявил он тогда, – а женщины легко завладевают людьми моего возраста. Поэтому я повелеваю вам всем уведомить меня, если вы заметите, что какая-нибудь женщина, кто бы она ни была, берет надо мной власть и начинает мной управлять. И мне не понадобится больше 24 часов, чтобы избавиться от нее».
Мадам де Ментенон, официально просто придворная дама, но молчаливо признанная королевой, – продолжала ли она эту традицию женского неучастия в политике? Женщина проницательная, осмотрительная и рассудительная, она была способна высказывать свою волю Людовику XIV, чего тот не терпел от других. Но ее он допускал в собрания министров, информировал о ходе дел и даже просил совета. «Что полагает по этому поводу Ваша Основательность?» – спрашивал он, а она отвечала всегда коротко и скромно. Функции фаворитки с ее присутствием расширились, вобрав политику, и право на советы стало еще одним ее преимуществом. Ментенон увеличила прерогативы этого статуса, а в грядущий век усилиями мадам де Помпадур, приобретя еще больший блеск, он поднялся до министерского уровня. Но все же король оставался королем, решая все вопросы единовластно, и если он совершал промахи – а он их совершал – то мадам де Ментенон ответственности за них не несла. Она не испытывала ни склонности, ни желания противодействовать этим промахам. Удалившись в Сен-Сир после смерти Людовика XIV в 1715 году, она окружила себя двусмысленными церемониями вдовствующей королевы, грезившей о величии и достоинстве, которые определяли всю ее жизнь и ради которых на ее долю выпадали и унижения, и сложные ситуации. Она обрела приют в Сен-Сире так же, как раньше Лавальер у кармелиток, но не для того, чтобы каяться, как та, а чтобы царствовать – хотя владения ее сузились до размеров небольшого княжества, королевства барышень и наставников. Вопреки своим уверениям об уходе и отказе от мира она держала собственный двор, без сомнения сократившийся, но там она оставалась государыней, окруженной почитанием старых друзей. Ее навещали высшие лица королевства.