Но вот в один прекрасный, ничем не примечательный день наша жизнь и вовсе вылетела в трубу. Притом вылетела буквально — черным зловонным дымом. Мы с Папой отправились за покупками, самыми обычными: вино, моющие средства, хлеб — в общем, все-для-дома-для-семьи, как вдруг он решил заглянуть в любимый цветочный магазин Мамочки:
— Мадлен обожает их композиции. Путь, конечно, неблизкий, но ее радость стоит такой экспедиции!
И наша экспедиция действительно оказалась долгой — уличные пробки, многочисленная и придирчивая клиентура, тщательный подбор гармоничной композиции, и снова уличные пробки, и поиски места для парковки, и, наконец, уже на нашей улице, какое-то странное облако. Из окна нашей гостиной на пятом этаже валил густой серый дым, а сквозь него пробивались зловещие языки огня, который пытались залить двое пожарных, стоявших на высоченной приставной лестнице. Мы попытались пройти к завывающей пожарной машине, но никак не могли пробиться сквозь плотную толпу зевак, а они ругались и отталкивали нас локтями, возмущенные тем, что мы мешаем им наслаждаться этим зрелищем.
— А ну, потише, парень! Нечего пихаться, все равно уже слишком поздно, тут и смотреть не на что! — сухо осадил меня какой-то старик, схватив за плечо, когда я попытался отодвинуть его, чтобы пройти.
В конце концов он меня все-таки пропустил, заорав, когда я укусил его за палец.
— Ой, цветочки! Какие же вы милые! — воскликнула Мамочка, лежавшая на носилках под золотистой бумажной простыней.
Ее лицо, измазанное черной сажей, серой золой и белой пылью, было безмятежно-спокойным, ни тени тревоги.
— Все в порядке, мои дорогие, я сожгла дотла все наши воспоминания, теперь они им не достанутся! О-ла-ла, как же было жарко, но зато я с ними покончила! — объявила она, как-то странно играя руками, и видно было, что она очень довольна собой.
На ее обнаженных плечах застыли комочки горелой пленки.
— Все в порядке, все в порядке! — твердил ей отец, явно не зная, что делать. Он только смахивал сажу с ее лба и смотрел ей в глаза, не задавая никаких вопросов и не называя очередным именем.
Я тоже не знал, что сказать, поэтому и не говорил ничего, только молча и нежно «поклевывал» ее черные от сажи руки.
Главный пожарный доложил нам, что она свалила в кучу посреди гостиной все наши письма и фотографии и подожгла их, а поскольку комната была сверху донизу затянута пленкой, все это тотчас превратилось в огромную топку; что Мамочку они нашли в уголке передней, она сидела там, очень спокойная, держа в руках проигрыватель и большую, совершенно ошалевшую птицу; что она получила ожоги от вспыхнувшей бумаги, но не тяжелые; что пострадала только одна гостиная, а остальные комнаты пожар не затронул. Короче, главный пожарный успокоил нас, сказав, что все обошлось почти благополучно. Осталось только получить доказательства этого.