– Ты – брат эрцканцлера Мартина курфюрста Эйстерского?
– К несчастью. Мы оба понять не можем, как могла случиться такая досадная глупость.
– Ансельм просит оказать тебе подобающее гостеприимство.
– Знаю. Я читал письмо.
– Он также просит оказать тебе всяческое содействие в твоих, – он сверился с письмом, словно забыл, – поисках. Каких?
– О, сущие пустяки. Ничего такого, что бы потребовало внимания вашего великолепия. В последнее время я увлекся историей магии. В свитках, хранящихся в королевской библиотеке Вальденберга, я встретил упоминания, что часть рукописей по интересующему меня вопросу была выкуплена вашим почтенным предком. Так что для содействия вам достаточно дать мне доступ в фамильную библиотеку.
– Ты маг?
– Как видите.
Причин говорить «нет» у него не было. Если отношения Разенны и Рино и впрямь настолько испортились, сейчас герцог совсем не в том положении, чтобы отказывать могучему северному соседу в ерундовой, по сути, просьбе. Однако Умберто медлил, чувствуя подвох.
– «Манеры его несносны, а характер – вспыльчив, так что велите верным вам людям держаться подальше от лорда Элвина, если не хотите их лишиться», – зачитал он.
Я усмехнулся, вспоминая последний разговор с братцем Мартином.
– Элвин, прекрати убивать моих людей.
– Знаешь, как ни смешно это произносить, но они вроде как меня вызвали. Я всего лишь защищался.
– Ага, – Мартин скептически ухмыльнулся. – А луна сделана из зеленого сыра.
– Если вассалы твоей марионетки так носятся со своей честью, пусть отточат языки острее, чем шпаги.
– Если ты посадишь на цепь свой сарказм, им не придется этого делать. Честное слово, мне иногда хочется подарить тебе кляп.
Я пожал плечами:
– Подари.
– Ты ведь это специально? Не просто от скуки или ради развлечения?
– Не буду отрицать очевидного.
– Зачем?
– Думаю, я оказал тебе услугу. И мир, определенно, стал чище после похорон.
Мартин устало растер лицо руками. Иллюзия сползла, осыпалась подсохшим песком. Исчезла седина из чуть волнистых темных волос и бровей, ушли морщины с бледной кожи и тяжелые мешки под серыми глазами, похудели щеки. То же вытянутое лицо, лицо маркграфа Эйстерского – острый нос, узкий подбородок, тонкие губы привычно кривятся в недовольной гримасе, но обладателю его на двадцать лет меньше, словно Мартин глотнул мифического эликсира молодости.
Брат перевел взгляд на свои руки, вздрогнул и единым движением снова накинул личину.
– Чтоб тебя гриски взяли, Элвин! Твой неуместный приступ идеализма обойдется мне недешево. Почему ты никак не хочешь понять, что мир не крутится вокруг твоих желаний?