Потому что, когда я беру его руку и кладу на свою грудь дело, вовсе не в оплате.
Выдыхая, Кип обнимает меня. Толстые пальцы поглаживают кожу выше края майки, пока тяжелая ладонь согревает меня сквозь ткань. Я все еще слышу, как он говорит, что я прекрасна, но он сдерживается, задумывается.
— Я вижу тебя, — наконец бормочет он. — Только тебя.
Это его способ задержать меня в настоящем, и он работает. Кип меня видит, потому что ничего не знает о моем прошлом. Он не знает, откуда я пришла или куда иду. Мне так надоело быть дочерью моего отца, дочерью моей матери, защитником моей сестры. В данный момент я — только я. Всего лишь теплое тело для использования, и я хочу быть им для него.
— Ты хочешь, чтобы я сейчас станцевала для тебя? — шепчу я, хоть и сказала, что не буду.
Он медленно качает головой, глаза на его лице темные и серьезные.
— Тебе не обязательно танцевать. Тебе даже не нужно двигаться. Просто позволь мне заставить тебя чувствовать себя хорошо.
Я не помню, что такое хорошо, но его сильные руки напоминают мне. Они приподнимают край моей майки, открывая кожу прохладному ночному воздуху. Они движутся кругами на моей коже. Кип оттягивает ткань над моей грудью вниз, втягивая воздух, когда видит мой кружевной бюстгальтер.
Его ладонь выглядит темной на фоне дерзкой ярко-красной ткани. Он поглаживает большим пальцем по вершине моей груди, задевая сосок, пока тот не становится похожим на горошину. Тело реагирует на него, пока я ничего не делаю — как он сказал, мне даже не нужно двигаться. Мои руки остаются лежать по бокам, голова покоится на краю сложенной куртки, которая для меня — словно подушка. Она приподнята настолько, что я могу наблюдать, как Кип гладит мои груди, пока я пассивно лежу, но это так легко — просто лежать там и позволять ему, так легко чувствовать удовольствие, проходящее через меня, не напрягая мышц.
Кип проводит пальцем по изгибам моей маленькой груди, прослеживает линии лифчика. Затем просовывает руку под меня. Это шокирующее тепло — его рука на моей груди. Груди, которую я оголяла для стольких мужчин. Теперь она сокрыта — им.
Кружевная ткань, отодвинутая вверх до предела, растягивается под его рукой. Под тканью ладонь смещается, находя мой сосок большим и указательным пальцами. Он слегка сжимает его, и вырывает из меня звук, похожий на мягкое хныканье.
— Ты ощущаешься так хорошо. Как гребаное небо. — Он перекатывает мой сосок между пальцами. — Это то, о чем я мечтаю. Держать тебя в постели, приносить тебе еду и вино, прикасаться к тебе столько, сколько я захочу.