Игнатий пренебрежительно фыркнул. Мол, когда еще это будет, да и дадут ли они обещанный мною доход. И мне в четвертый раз (возможно потому, что торговались-то мы именно из-за душ, пускай и живых в отличие от гоголевских) припомнился Собакевич: «Сыщите такого дурака, который продаст вам по двугривенному ревизскую душу?.... Вы давайте настоящую цену!»
Последующая беседа положительных изменений не привнесла. Одно приятно – патриарх остался слегка удивлен моим загадочным упрямством. Но, судя по надменности, с которой Игнатий даровал мне свое благословение перед уходом, он решил, что я скоро пойму – иного выхода нет, а, раскаявшись, непременно прибегу к нему и бухнусь в ножки.
Что ж, пускай считает, а у меня в голове, пока я с ним разговаривал, созрел план. Эдакий ход конем, позволяющий раз и навсегда закрыть тему возврата сел и деревень церкви. Как там говорил Чичиков Собакевичу? «…Да я в другом месте нипочем возьму». Вот, вот. Заодно «искуплю» и часть своих грехов. Во всяком случае, в глазах церковных иерархов, заседающих в Малом совете. Получится, одним выстрелом убью двух зайцев. Это пословица утверждает, что такого не бывает, а я попробую.
Кроме того, чуть погодя, перед тем, как лечь спать, мне пришла в голову мысль, что если подкорректировать мой первоначальный план, я значительно улучшу отношение к себе со стороны прочих членов совета и заодно смогу поднабрать рабочих для моей фабрики по валянию валенок. Вообще-то я сам был виноват в нехватке людей, ибо велел Кураю не скупиться и строиться с размахом. Он и размахнулся, отгрохав огромные помещения для цехов, ныне на две трети пустующих. То есть получалось, одним выстрелом я грохну не двух, а четырёх зайцев.
«Не многовато ли для одной пули?» – усомнился я, засыпая, но успокоил себя тем, что надо как следует прицелиться и все будет в порядке.
Глава 8. Зайцы разбегаются
На следующем заседании Малого совета я во всеуслышание объявил, что пора завести новый приказ попечительских дел, поручив ему всю заботу о бездомных стариках, сиротах, больных и увечных. Да и про школы следует вспомнить, о коих говорили аж полвека назад, на Стоглавом соборе[14], и с тех пор ничегошеньки не сделали.
– А деньгу где взять? – выкрикнул кто-то из Сабуровых.
– Люди добрые пожертвуют, – кротко ответил я. – К примеру, желая замолить свои многочисленные грехи, я сам распорядился поставить в своей подмосковной деревеньке Кологрив странноприимный дом для нищих и прочих бродяг.
– В один дом много не вселишь, – донеслось до меня насмешливое.