– Александр Константинович, вы обвиняетесь в мошенничестве, то есть хищении чужого имущества или приобретении права на чужое имущество путем обмана или злоупотребления доверием, совершенном организованной группой лиц в особо крупном размере, иными словами, в преступлении, предусмотренном частью 4 статьи 159 Уголовного Кодекса Российской Федерации. Скажите мне, пожалуйста, – она умоляюще на меня взглянула, – вы признаёте свою вину?
– Признаю.
– Вы согласны сейчас дать полные и правдивые показания по этому делу?
– Разумеется. А зачем ещё, по-вашему, меня сюда привели?
– Тогда подпишите здесь, – дрожащими пальцами она придвинула ко мне лист протокола и ручку.
– Да вы не бойтесь так, – подбодрил её я. – Я вас не трону. Сами же сказали, я всего лишь мошенник, а не серийный убийца.
Девушка, снова встретившись со мной глазами, едва различимо закусила губу. Некоторое время мы молча смотрели друг на друга, затем она со вздохом прервала затянувшуюся паузу:
– Что ж, давайте начнём.
Следующие два часа я во всех подробностях рассказывал ей о том, какими махинациями занималась наша компания – объяснял, что именно мы делали, как, а главное, зачем. С одной стороны, мне хотелось пожалеть её и отпустить пораньше, но с другой – сократить свой рассказ я не мог, потому что наворотил я за последние несколько лет немало. Однако следовательница, казалось, вовсе не спешила завершать допрос и отправляться домой, она слушала меня взахлёб и всё чаще забывала за мной записывать – изредка мне даже приходилось напоминать ей об этом. А когда, наконец, все мои приключения до мелочей были зафиксированы на бумаге, девушка кашлянула, поблагодарила меня охрипшим от долгого молчания голосом и добавила совсем тихо:
– Безусловно, ваше чистосердечное признание будет учтено следствием, однако на данный момент отпустить вас под подписку о невыезде не представляется возможным. Сегодня я направлю в суд ходатайство о заключении под стражу, и в течение двух суток вас переведут в СИЗО, где вы пробудете вплоть до окончания срока предварительного расследования по вашему делу. Пока это всё, что я могу вам сказать.
– Этого более чем достаточно, благодарю.
Мы попрощались. С некоторым, как мне показалось, сожалением она распорядилась увести меня обратно в камеру, и я послушно проследовал с конвоиром.
Ночью я спал относительно спокойно, не считая того, что мне, словно в каком-то бреду, мерещились во сне её глаза. Два этих чёрно-красных омута буквально преследовали меня, куда бы я ни шёл. На несколько секунд я просыпался, отмахивался от наведённого морока, но потом опять погружался в дремоту и снова видел перед собой их неестественный кровавый блеск.