* * *
Загадочный кристалл вел себя очень странно. В руках Проквуста он теплел и переливался огоньками, а у любого из хоравов начинал нервно вибрировать и наливаться тяжестью. Поначалу многие из народа Недины испытывали свою судьбу, надеясь, а вдруг у него как раз и получится, но результат всегда был одинаков, и они испуганно роняли кристалл. Через некоторое время поток смельчаков иссяк окончательно. Вся планета настороженно шепталась и боязливо оглядывалась на Святого Гору. Канцлер показал запись Совету, а тот транслировал ее на всю Недину. Проквусту это святости не прибавило, а вот некоторых хоравов напугало. Он всей кожей своего чуждого тела ощущал взгляды, царапающие его своими несправедливыми подозрениями. Ему было обидно, потому что внутри он оставался прежним, а его бывшие поклонники и друзья не замечали этого. Когда-то он был слаб и странен, им умилялись, а теперь вдруг его стали бояться. Проквусту приписывали могущество, которого не было, видели в нем таинственную угрозу, которая в нем отсутствовала. Между ним и народом Недины выросла молчаливая стена отчуждения, и Георга окутало удушливое чувство одиночества. На душе было пасмурно, но он гнал от себя прочь даже тень обиды на хоравов, так как ясно видел причины отчуждения и надеялся, что время рано или поздно разрушит стену непонимания. В противном случае, ему пришлось бы уйти из Недины.
Впрочем, все это было внутри него и внутри хоравов, внешне мало что изменилось. Проквуста не обделяли общественным вниманием, приглашали на разные протокольные, малопонятные ему сборища, где в обязательном порядке ему воздавалась хвала. Первое время Георг всерьез принимал эти собрания, искренне выступал на них, призывая к поиску истины, но очень скоро понял, что его выслушивают терпеливо, но равнодушно. Что произошло или происходит с хоравами? Он все чаще задавал себе этот вопрос и не мог найти на него ответ. Канцлер на очень осторожные и оттого маловразумительные расспросы или не реагировал или делал вид, что не понимает их глубины, отвечая коротко, поверхностно и односложно. А может быть, он действительно не понимал?
Как бы то ни было, а вышло так, что хранителем Белого камня, такое имя дали кристаллу на Совете Медины, был назначен Проквуст. Узнав о своем назначении, он не удивился, но поразился странному зеркальному отражению нынешней своей жизни в прошлой. В самом деле, раньше он был никем, так: хлюпким мальчишкой, вечно сомневающемся, комплексующим по всяким мелочам, но несущим дар, предназначенный для борьбы с Черным Кристаллом, а теперь он ощущал себя спокойным, в меру рассудительным. В нем еще оставался след прежнего дара, но спасать им было некого. Не желая того и не предпринимая к этому никаких усилий в этой своей жизни он стал важной персоной, и опять его судьба привела к кристаллу, только белому, маленькому и незлому.