Правда, на пороге гостиной ее посетило странное желание обернуться и взглянуть на Ирбета еще раз. Почему-то казалось, он смотрит ей в спину. Но Тан этого не сделала. Она ведь не знала, разрешено ли девушкам, живущим во дворце, разговаривать с посторонними. Танния вообще не знала, что во дворец совершенно свободно могут зайти другие люди.
…Ирбет проводил взглядом девушку, совершенно четко осознав: она такая же, как подопечная Алларда, Финира. У этой такое же отсутствующее выражение в глазах и на лице – кстати, очень привлекательном лице. Художнику хватило воображения наделить его красками и эмоциями, добавить улыбку и понять, что под неживой маской кроется нечто очень интересное и необычное. Мелькнула шальная мысль попросить Алларда об услуге и как-нибудь устроить ему встречу с Таннией, чтобы порисовать ее, но Ирбет тут же отказался от идеи. Судя по тому, что девушка ушла с Карателем, она принадлежит ему. А учитывая, что неизвестный едва обратил внимание на незнакомца, вряд ли он будет в восторге, если к ней проявит интерес кто-то другой. С остальными Карателями Ирбет не общался, только с Аллардом. Дойдя до покоев друга, Ирбет провел там некоторое время, но тот не пришел, и художник покинул дворец, решив дождаться вестей от самого Алларда – очевидно, он чем-то сильно занят, раз не встретил и не оставил никаких указаний. И все бы ничего, но мысли о голубоглазой девушке Таннии нет-нет да посещали Ирбета в течение дня, заставляя отвлекаться от эскизов и бесед с посетителями галереи…
Финира не помнила, как вышла из дворца и побрела куда глаза глядят. Прямо в том платье, которое надела для завтрака с Аллардом. Она в самом деле выбрала его сама, потому что вдруг, услышав от Чали, что Каратель хочет ее видеть, поняла: желание получить его одобрение никуда не делось. Как и желание увидеть его снова. Она даже смогла улыбнуться своему отражению, неуверенно, криво, словно губы с трудом вспоминали, как это делается, но – все же улыбнулась. По-настоящему, а не отыгрывая роль, как раньше. Раньше…
В сознании замелькал калейдоскоп картинок, от которых почему-то грудь болезненно сдавило, а воздух стал колючим и упорно застревал в горле, и дышать становилось сложно. Перекошенное лицо Алларда. Лица тех, чьи чувства она забирала по приказу хозяина, и последнее, что на них отражалось, – та же ненависть пополам со звериной тоской, когда Финира уходила. «Убийца!» – метался в голове голос Шиарры, и девушка не понимала, почему теперь это обвинение раскаленным кинжалом вонзается в сердце и проворачивается там. Прижав руки к груди, будто это могло облегчить ее состояние, Нира смотрела под ноги и все глубже уходила в воспоминания и хаотичные размышления, совершенно не замечая, что удаляется не только от дворца, но и от центральных улиц Феира. И если сначала на нее не обращали внимания прохожие, то теперь… Богато и непривычно одетая красивая девушка в этих кварталах, где жили простые люди, ремесленники и мелкие торговцы, вызывала косые, настороженные взгляды. Только Финира этого не видела, мерно переставляя ноги и шагая дальше.