Сторожевая застава

Выведчики вернулись, когда утреннее солнце едва-едва выглянуло из-за верб.

Вернулись без потерь. Измаранные с головы до ног, уставшие от нескольких дней бессонницы, едва слезли с коней, так сразу же повалились на истоптанную траву. Даже запах кулеша их не привлек.

Один лишь долговязый Олешко Попович умял глубокую миску. Тогда загадал вездесущим ребятам вылить ему на голову несколько ведер холоднющей колодезной воды, фыркнул как довольный конь и направился к разлапистому берестку, что возвышался край городищенского обрыва.

В его тени, за столом из толстенных досок, тихо переговаривалось о чем-то двое людей.

То были старший над римовской сторожевой заставой Илья Муровец и самый известный в Римове человек — дед Овсей.

Говорил по большей части дед Овсей. Невысокий, с лицом, посеченным многочисленными шрамами и годами, дед, однако, имел все еще зоркие глаза, которые замечали наименьший недостаток. А еще дед имел такой острый язык, что его боялись даже те, кто уже ничего не боялся. Говаривали, что даже сам Илья Муровец остерегался становиться ему поперек дороги.

Углядев Олешка, дед Овсей остановился на полуслове, измерил его с головы до ног насмешливым взглядом, а тогда возвестил на все Городище:

— Явился не запылился! — и, обращаясь к Муровцу, добавил — Говорил же тебе, Илька, что этого хвастуна только за смертью посылать. Три дня слонялся с ребятами неизвестно где. А мы, бывало, и за два управлялись.

Муровец устало вздохнул. Дед не пропускал случая показать хвастливому Олешку его место. И все знали, почему. Дед считал, что Олешко недостоин руки его любимицы Росанки.

Однако Попович не был из тех, кого можно было сбить с толку.

— Как же, управлялись — охотно согласился он и прищурив глаз язвительно добавил — а заодно и половцев за собой приводили…

— Что-о?

На помощь!

Будто какая-то сила толкнула деда в воздух. Он оббежал вокруг стола и остановился напротив Олешка, воинственно задрав голову.

Илья Муровец не смог скрыть улыбку: слишком уж дед Овсей напоминал старого воинственного воробья, который прыгал перед мордой здоровенной собаки.

— Что ты сказал? Повторы, что ты сказал! — требовал дед, замахиваясь на Олешка — Это мы половцев приводили, да?

— А ну, тихо, воробьи! — громко хлопнул по столу своей огромной ладонью Муровец — А ты, Олешко, имел бы хоть немного уважения к старшим.

По лица Олешка лицу скользнула удовлетворенная улыбка. Конечно, он имел уважение к старшим, однако не мог удержаться, чтобы не подразнить такого вспыльчивого деда.

Потому Олешко осторожно, чтобы случайно не получить подзатыльник, обошел старика и сел напротив Муровца.