Василиса с теткой Матреной приступили к выделыванию шкурок соболя, оставляя белки на последнюю очередь. С ними возни много, а стоимость в разы ниже. Михайлов обеспечил их всем необходимым для выделки шкур, и они благодарили его в душе за предоставленную работу. Трудовые будни не давали скучать и, казалось, летели, как птицы.
Василиса достаточно хорошо разбиралась в соболиных шкурках и радовалась их высокому качеству. Густой, мягкий, шелковистый черно-бурый цвет с блеском ласкал глаз.
— Раньше мы никогда мех не выделывали, для себя только, — заговорила тетка Матрена, — зачем это все Михайлову?
— Тебе деньги не нужны? — ответила вопросом Василиса.
— Я же не про это.
— Выделанные шкурки стоят дороже, тем более, что он их в город повезет.
— Почем в городе? — спросила Матрена.
Василиса пожала плечами.
— Не знаю, мне все равно.
— Михайлов, наверно, хорошо заработает, если нам такие деньжищи платит. Я двадцать пять тысяч отродясь в руках не держала.
— Матрена, — усмехнулась Василиса, — ты чужие деньги не считай. Получишь свои и радуйся, а то бы сидела просто так всю зиму.
— Я радуюсь, но все-таки интересно, — не унималась Матрена.
— Сходи к Михайлову и спроси, если интересно.
— Не, страшно. А твой летчик сколько денег получает?
— Матрена!.. — Василиса поставила руки на бедра, — мои все на кладбище лежат или забыла? Возьми терку и чеши об нее язык, если хочется, а ерунды не болтай — говорилку отрежу.
Дальше работали молча. Тетка Матрена сопела что-то там про себя, но вслух ничего не говорила. Брала вымоченную шкурку, натягивала ее на деревянную правилку и скоблила тупым специальным ножиком, замачивала в мыльной воде, стирала и принималась за пикелевание в растворе уксусной эссенции и соли. Василиса сушила их, отминала, проводила нейтрализацию в растворе гипосульфита, затем прополаскивала, дубила, жировала и окончательно отминала.
Процесс трудоемкий и по времени затяжной, но ничего не поделать.
Мороз немного отпустил, и температура установилась на несколько дней в пределах двадцати градусов. Михайлов с тестем собирались в лес, настала пора заготовить бревна для сруба. Но уехать так и не получилось, неожиданно нагрянул Пономарев.
Михайлов ожидал его приезда с поздравлениями перед Новым Годом. Все-таки стал директором судостроительного завода, но он так и не появился. Почему приехал сейчас? Видимо, нужда заставила пробиваться сквозь снежные заносы на дороге, которой не было видно совсем.
Пономарь осунулся, похудел, под глазами появилась синева от недосыпания и усталости. Несладка директорская жизнь и Михайлов уже понял причину приезда — станет жаловаться и ждать совета. Он зашел, поздоровался без привычной угодливости, радости или страха в глазах, передал пакет с подарками, пояснив, что лучше поздно, чем никогда. Присел на предложенный стул за столом, отказался от чая и перешел сразу к делу: