Мне повезло — я сумел изменить свою судьбу. За это мне, прежде всего, стоило благодарить отца. Сейчас, семнадцать лет спустя после его смерти, я до сих пор оставался с ним в сложных отношениях и не принял многих его идеалов. Он всегда был готов объяснять и поучать — я вырос в убеждении, что человек обязан принимать решения сам, в том числе и самые главные решения в своей жизни. Мой отец хотел свободы для целой планеты — я был уверен, что свободу нельзя навязать. Но в одном я был согласен с ним — можно, и очень легко, навязать несвободу.
Я никогда не стремился бороться с существующими порядками, в отличие от отца. Меня вполне устраивало данное положение вещей: есть Центр и есть Край Галактики. Другими словами, есть право выбора для каждого. Но с появлением межзвездной связи это право просуществует недолго.
Мне было легко поверить Бовва. Рано или поздно кто-то должен был изобрести подобное. Я даже понимал, почему они сбежали: страшно, наверное, было брать ответственность за все, что случится после. Единственное, чего я не понимал — что теперь делать мне. Вариант сдать полиции, самый разумный и простой в исполнении, я отмел сразу. Принести правительству на блюдечке межзвездную связь? Ну уж нет. Прятать их вечно я не мог. Убить? С ними умрет и тайна — хотя бы на какое-то время.
Видимо, на моем лице что-то такое отразилось, потому что Бовва привстал, а его дочь слегка побледнела.
— Отправляйтесь в каюту, — приказал я, поднимаясь. — Через несколько минут мы стартуем.
— Что вы собираетесь с нами делать? — Бовва встал.
— Стоило бы вас пристрелить, — честно сказал я. — Это решило бы все проблемы. Может, я так и сделаю. А сейчас в каюту, живо! Иначе…
Я потянулся за «Кольтом», но доставать его не пришлось. Анна встала, окинула меня все тем же непонятным взглядом из-под челки — то ли оценивающим, то ли презрительным — и направилась в сторону каюты. Филипп последовал за ней.
Убедившись, что они зашли в каюту, я вернулся в рубку и впервые в жизни заперся изнутри. Я не доверял своим пассажирам, точно так же, как они не доверяли мне.
Я вызвал диспетчерскую и увидел знакомую физиономию Пита.
— Капитан Артемьев, «Птаха», — сказал я. — Привет, Пит.
— Привет, — он широко улыбнулся. — А мы слыхали, что тебя копы повязали.
— Выпустили уже, — сказал я. — Чист, как стеклышко. Так можешь всем и передать. А лучше всего не распространяйся об этом, ладно?
— Как знаешь.
— Садовников улетел?
— Давно.
— А, ну ладно. Тогда прошу разрешения на старт.
Пит что-то сказал в соседний микрофон, прислушался к ответу и обратился ко мне: