Аэлина глотнула воздуха. Ей не нужна была победа над ведьмой. Добраться до моста и прочь отсюда. Нельзя останавливаться. Ее движения должны быть плавными, как поток, как ветер ее карранам. Усилием воли она прогнала мысли о Роване и продолжала этот странный танец вокруг колонн, уворачиваясь, пригибаясь, откатываясь в сторону. Манона разъярялась все сильнее. Ее удары сотрясали колонны. Вся скопившаяся злость этого дня доставалась камням.
Танец Аэлины продолжался. Колонны безропотно принимали на себя то, что предназначалось ее лицу и шее. Если хотя бы пара ударов достигла бы своей цели, лицо Аэлины превратилось бы в кровавое месиво.
Ее движения замедлились. Пусть Манона думает, что она устала и начала терять ловкость.
– Хватит петлять, трусиха, – прошипела Манона, пытаясь свалить Аэлину.
Но Аэлина качнулась в сторону и оказалась за каменной площадкой – там, где тянулась узкая полоса скалы. Обрыв был всего в каком-то шаге от нее. Удар Маноны опять пришелся по колонне.
Колонна со скрипом накренилась и рухнула, задев соседнюю. Вслед за колоннами обвалилась куполообразная крыша храма.
Манона не успела отскочить, и ее накрыло мраморными обломками. Кто-то из ведьм на другом краю ущелья пронзительно закричал.
Скорее всего, крыша храма была вместилищем древней силы, оберегавшей этот храм. Стоило опрокинуть крышу, и в движение пришли все части сооружения.
Аэлина пробиралась ко второму мосту. Пыль от обломков жгла глаза и набивалась в легкие. Каменный островок качнуло, словно от землетрясения. Но опоры моста пока стояли на месте. Эдион отчаянно махал ей рукой, призывая не мешкать.
Островок снова тряхнуло, теперь уже сильнее. Казалось, скала устала держать на себе храм Темизии и торопилась сбросить его остатки.
Но среди обломков мелькнуло что-то белое, голубое, красное. Блеснуло железо. Откуда-то высунулась рука и вцепилась в опрокинутую колонну. Медленно, морщась от боли, Манона выбралась из-под обломка мраморной плиты. Ее лицо покрывал густой слой белой пыли. Из разбитого виска сочилась голубая кровь.
– Манона! – вопила златовласая ведьма на другом краю ущелья.
«Сомневаюсь, главнокомандующая, что ты когда-нибудь перед кем-то простиралась ниц», – совсем недавно сказал ей адарланский король.
Она и сейчас не простиралась ниц. На коленях стояла другая, не менее гордая ведьма. Заламывая руки, та ведьма молила всех богов, чтобы Манона Черноклювая уцелела и сумела выбраться с разрушающегося островка.
Аэлина ступила на мост. Она вспомнила имя златовласой ведьмы. Астерина. Той было страшно. Оказывается, ведьмы тоже знали страх.