Я собиралась подняться, но Ванина ухватила меня за руку.
— Вы не сказали, что на главную.
— Правда? Я думала, вы в курсе.
— Он, конечно, очень известный режиссер, но хорошо ли платит?
Я закатила глаза к потолку, давая понять, что платят столько, сколько нам с ней вместе и не представить. На лице Ваниной отражалась тяжелая внутренняя борьба, но в конце концов она все-таки сказала:
— Ладно. Запоминай адрес.
— Я запишу.
— Ни в коем случае, — взвизгнула она и как-то незаметно перешла на «ты». — Даже не думай. С Финляндского вокзала сядешь в электричку до Песочной.
— Я на машине.
— Значит, по Выборгскому шоссе едешь до сорокового километра. Проедешь автобусную остановку, слева будет спуск к роднику. Оставишь машину, спустишься, обойдешь родник, поднимешься на гору. Запомнила?
— Пока — да.
— На горе домик с зеленой крышей. Мой. Дача. Забор — глухой. Позвони один раз коротким звонком и два длинными. Элка откроет. Скажи, я в курсе, чтоб не пугалась.
До сорокового километра я добралась, когда уже стемнело. Остановку и поворот к ручью нашла относительно быстро. Но вот дальше… Дорога еще худо-бедно освещалась, но тропинка, ведущая к ручью, утопала в темноте. Самого ручья видно не было, только откуда-то снизу доносилось слабое журчание. Я шла вслепую, боясь куда-нибудь провалиться. Высокие каблуки не способствовали ни устойчивости, ни скорости моего передвижения. Наконец я приблизилась к журчанию ровно настолько, что смогла на ощупь отыскать и его источник. Вот он, родник. Вода ледяная, я пригубила немного. Не каждый день удается соприкоснуться с чистой природой.
За ручьем, если верить рассказу Ваниной, начинался подъем в гору, на которой стоял дом. Я посмотрела вперед — ничего. Сплошная чернота. Хоть глаз выколи. В голове закопошились неприятные мыслишки. А что, если Ванина нарочно услала меня в эту тьму-таракань, а сама, как волк из «Красной Шапочки» по короткой дорожке добралась до племянницы, и та уже где-нибудь в теплом купе поезда теперь готовится проститься с родимым Питером? А что, если Ванина и есть тот самый маньяк, который безжалостно расправляется с фотомоделями? Эта мысль не испугала меня. Представив, что сейчас из темноты на меня вынырнет с истошным воплем Ванина, — я тихо засмеялась. А что, если Ванина наводчица того самого маньяка? Смех мой от этой мысли оборвался, и я почувствовала, что трушу, как кролик!
Я стояла в темноте у ручья, размышляя, на кой мне это все сдалось. Почему именно я среди ночи должна бродить в полной темноте в сорока километрах от города, тогда как Богомолов и его команда давно спят сладким сном? Интересно, стал бы он снимать меня, если бы я отказалась от этого задания?