– Бравлин, зайди. Я же знаю, что ты за дверью слушаешь.
– Ну слушаю, – прогудел друг. – Чего звал?
– Бери два десятка. Езжай-ка к дому этого татя и…
– Ты с глузду двинулся? Сам же ему час дал. Что люди скажут?
– Да плевать. Упустим же. Потом опять лови его.
– А вот тут ты не беспокойся. Трое моих ребят уже в сёдлах. Только и ждут, когда этот гад из города уедет.
Дверь открылась, в горницу вошла бледная заплаканная Мирослава. Следом, опустив голову, шагал Молчан.
– Что же ты, Молчан? – укоризненно спросил Владигор. – Почти год он тебя за нос водил, а ты так и не понял.
– Не он это, – угрюмо ответил десятник.
– А кто? – коназ почти кричал. – Появился ниоткуда, да ещё и как раз, когда Карагоз пропал. Кто таков – никто не знает. Плетёт какую-то ерунду. Ты можешь поверить, что человек между мирами, как между горницами путешествует?
– Когда я начал его учить, Платон в мечном бое дурак дураком был. Так не прикидываются. И Беляну он любит по-настоящему.
– Так, может, и любит. Потому и прикинулся честным человеком. А золото разбойничье? А панцирь? Что скажешь?
– Только то, что он мне говорил. Да ещё Беляна, вон, видела, как он воров положил.
– Так, небось, для того и положил, чтобы не выдали его!
– Не знаю, коназ. Ты здесь голова, тебе и решать. Но моё мнение – не Карагоз это.
– Ох, неопытный ты. Поживи с моё, да потеряй любовь всей жизни. Тогда и умнее будешь.
– А может, Владигор, ты потому и хочешь, чтобы Платон Карагозом оказался? Чтобы за жену отомстить?
– Вон!!!! – вскричал коназ. – Проваливай, чтобы я тебя не видел!
На крыльце дома одиноко сидела Подана. Беляна и сама не заметила, как ноги принесли её к тому самому дому.
– Вот и славно, что сама пришла, – без приветствия окликнула её женщина. – Не придётся мне, старой, к коназу под горячую руку идти. Вот, возьми. Это он тебе оставил.
Подана пошарила руками за дверным проёмом и с видимым трудом достала холщовую сумку с длинной ручкой. Беляна подошла и без единой мысли в голове взяла подарок. Сумка оказалась тяжеленной, будто была набита камнями.
– Что там, Подана?
– Вот дома и глянешь. А мне пора. А то ведь заблудится он без меня, не доедет до Москвы.
Пока Беляна прилаживала сумку на плечо так, чтобы можно было хоть как-то нести, женщины уже не было. Девушка ещё раз огляделась, потом, с трудом волоча ношу, заглянула в открытую дверь. Никого. Она печально вздохнула и поплелась домой.
В горнице было тоскливо и одиноко. Солнечный зайчик на кровати, казалось, светит в глаза с укоризной. Тряпочный мишка, совсем забытый за это время, тоже смотрел недовольно. Беляна с трудом перевалила сумку через порог и со вздохом отпустила ручку. Последние метры она тащила свою ношу волоком. Девушка уселась прямо на пол, развязала кожаные тесёмки и открыла клапан.