В руке хозяин спальни держал гротескно большой пистолет.
– Обратите внимание, молодой человек, – он приподнял оружие. – Это немного не такое оружие, что было у волчонка. Здесь, если вы заметили, два ствола. И оба заряжены не дробью, а пулями. Так что ваш гарбизон на этот раз не поможет.
Слова будто проходили сквозь сознание. Платон слушал, понимал, но думал о совершенно другом. О том, что неплохо бы сейчас завалиться на эту роскошную кровать, раскинуть руки-ноги и подрыхнуть часиков пять. А лучше десять. О том, что белая одежда на кардинале выглядит довольно стильно…
– Вы правильно сделали, что пришли. Не стоило только выбирать такой экзотический путь, – продолжал Мазарин. – Я в любом случае планировал встретиться с вами.
И снова слова шли насквозь. Платон слушал, будто в полусне. Рука с мечом безвольно повисла, а собеседник непрерывно что-то говорил. Дальше, кажется, они куда-то шли, то спускаясь по лестнице, то открывая какие-то двери. Кардинал пару раз просил Смирнова то придержать ручку, то пройти вперёд. И что удивительно, молодой человек не задумываясь, выполнял все требования.
Замолчал Мазарин только в большой, круглой комнате, освещённой висящими на стенах факелами. Едва стихла речь, Платон начал приходить в себя.
Стены каменные, на них тяжёлые кованые светильники в виде факелов. Пол из крупных каменных плит. А на стенах…
– Да, молодой человек, – подтвердил невысказанную мысль кардинал.
– Это пропавшие?
– Можете назвать их и так.
Наконец, тело отходило от расслабленности, в кончиках пальцев закололи иголочки. Ещё секунд десять, и можно кинуться с мечом.
– Но поверьте, – продолжал Мазарин. – Судьбе этих девушек можно только позавидовать. Это же величайшая честь – отдать жизнь во имя бога. Послужить, так сказать, очистительной жертвой. А мученическая смерть, она, знаете ли, оставляет за гранью все земные грехи. Человек, принявший такой финал, уходит ярко.
– Но…
Смирнов с удивлением разглядывал висящие на стене доски. К каждой была прикреплена красивая женская голова. Их явно как-то обработали. Сделали что-то вроде чучел. У каждой красивая причёска, красные, зовущие губы, улыбка, открытый, смотрящий в самую душу взгляд. Насколько извращённым должно быть сознание этого дьявольского таксидермиста, чтобы сделать такое…
Платон повернул голову. На стене слева чернела уродливая борозда, пропаханная не иначе, как очередью из тяжёлого пулемёта. А в конце борозды торчала прямо из стены очень знакомая рукоять. А над ней точно такая же доска, только пустая.
– И снова поражаюсь вашему вниманию. Верно. Это место было подготовлено для вашей знакомой. Но она решила всех обмануть. Наивная. Ещё никому не удавалось обвести вокруг пальца бога.