На этот раз поединок Платона должен был состояться после обеда. Великий мечник уже представлял, как проведёт полдня под одеялом, выползая только, чтобы попить чая. Но безжалостный учитель поднял его чуть ли не раньше, чем вчера.
– А ну, бегом! Скоро бои начнутся, будешь смотреть, учиться. Заодно, прикинешь, кто на что способен.
Возразить на такое было нечего и вскоре Платон, стоя в шатре, натягивал свежий кожаный нагрудник. Внезапно занавес откинулся и внутрь ворвалась Беляна.
– Ты уже здесь?
И начала судорожно приглаживать любимому волосы, оправлять снаряжение. Потом встала рядом, прижалась к локтю и с вызовом посмотрела на вход. Что случилось, Платон спросить не успел, потому что тут же в небольшое помещение ворвался сам коназ Владигор.
Молодому человеку стало не по себе, по спине побежали мурашки. Если бы не девушка, держащая, а скорее, держащаяся за локоть, наверное, сбежал бы.
– Ну, здравствуй, – грохочущим басом проговорил Владигор и внимательно оглядел Платона. – Значит, это к тебе моя дочь почти год шастает?
Что ответить, Смирнов не знал. А главное, не представлял, чем ему это грозит. Он покраснел и краем глаза заметил, как налилась пурпуром любимая.
– Ну-ну, – снизил тон коназ. – Не тушуйтесь. Вижу, что воя девка полюбила, потому и я не против.
Молодые, наконец, синхронно выдохнули.
– Теперь, смотри, молодец, не посрами ни меня, ни невесты своей.
Он сжал руку в кулак, чуть меньше дочкиной головы, и потряс им перед собой. Глядя, какими глазами следит Платон за движением его руки, Владигор совсем смягчился.
– Нельзя нам, чтобы любава твоя иному кому досталась. Али, думал, не ведомо мне, у кого она ночь пред ристалищем провела?
Платона в очередной раз залила краска. Он так и не сказал ни слова за всю речь.
– Так что, сам видишь, – коназ тяжело похлопал молодого человека по плечу. – Девушка любит тебя, а значит, и выйти должна за тебя. Али, думал, я счастья не хочу для единственной дочки?
Он внимательно глянул в глаза Смирнову, опустил взгляд ниже.
– А чего панцирь не надел? В нём-то и красивее и защита.
Наконец, Платон немного успокоился. Настолько, что смог ответить.
– Ты видел, как я вчера скакал? Как под ноги кинулся? В панцире бы ничего не получилось.
– Да уж, звон стоял бы знатный, – коназ хохотнул. – Ну, не подведи нас с Беляной. Она тебя любит, Молчан тебя любит. А значит, ты и человек хороший и воин неплохой.
Он ещё раз хлопнул Смирнова по плечу и вышел. По шатру пролетел облегчённый вздох.