— Какая разница?
— Огромная! Когда ты перематывал, барабан валялся или ты насадил его на что-нибудь, чтобы вращался?
— Валялся.
— На карандаш нужно было насадить. Леска перекрутилась. Вот и кольца.
Хэддл с безразличием покуривал. Затем он показал рукой на берег в южном направлении:
— Ты посмотри, что там творится… Тьма тьмущая!
Перед Пирьякским портом черное от оголившихся камней побережье пестрело от людских фигурок. Особенно впечатляющее скопление людей привлекало взгляд на уровне Пор Кеннета, на отрезке берега в нашу сторону. И по всему этому оголившемуся пространству, испещренному расщелинами, что-то повсюду копошилось. Казалось, что камни облепила мошкара. О том, что наплыв людей в большой прилив неизбежен, нас предупредили, но такого столпотворения мы всё же не ожидали…
Вскоре нам пришлось отдалиться от края расщелин, с которых при забросе можно было достичь более-менее чистого глубоководья. Перебрасывать становилось всё труднее. Расстояние между волнами тоже заметно увеличилось. Собираясь запустить свой воблер в «третью волну», третью по счету от берега, ― больше не зная, на кого советовать, я прибегал к суеверным рекомендациям местных рыбаков-старожилов, в которые не очень верил, ― Джон опять стал отдаляться вправо, к своей скале, лавируя между валунами, заливаемыми водой и пеной. И уже через четверть часа он оказался отрезанным от берега. В слепом увлечении Хэддл не видел, что происходит.
Я крикнул, показал на разрастающуюся заводь. Выудив из воды свой воблер, Хэддл обошел углубляющийся канал по отмели, с моей стороны незаметной, но под конец всё же оступился и влез в воду по пояс…
Полуживые от усталости, на закате мы прохлаждались в своем дворике, будучи не в состоянии сесть в машину и поехать ужинать в Пирьяк, в один из немногочисленных ресторанов, ― сегодня всё было, конечно, открыто. Стоило представить, в какую толкотню мы могли попасть из-за праздников, и желание пропадало.
Я сходил за газетой, разложил под навесом шезлонг и занялся реставрацией ободранных воблеров; в Париже я запасся несколькими бутылочками маникюрного лака разных оттенков. Хэддл, чем-то внезапно вдохновленный, принялся расписывать свои былые морские похождения:
— Когда мы с Энни в Нормандию ездили,.. меня позвали на рыбалку, на катере, ты помнишь, под Дьепом… Осенью у берега холодина, бар уходит в глубину, к Англии, пасется возле затонувших кораблей. Там настоящая свалка под водой. Когда в сорок четвертом наши войска высаживались, немцы перебили, говорят, пол армады. И вся эта рухлядь кишит рачками, крабами. Главное, знать, что где находится. Ну или промерить дно эхолотом. Когда мы приплыли, было как сегодня. Серенько, ловится непонятно что. Да мотало так, что приходилось держаться за борта. А потом как началось. Вытаскивали и килограммовых, и по три килограмма. Около двадцати штук в общей сложности…