Я сбросил рюкзак на камни и опять вошел в воду. Было мелко. Но покачивающаяся от мелких волн вода доходила до края сапог. Я постарался осветить воду чуть дальше, чтобы получше разглядеть, в каком состоянии весь перемет, и тут увидел остатки наживки: светлые куски безжизненно белели под слоем воды ― в конце концов, не черной, а прозрачной. С правого конца лески ошметки кальмара даже не были тронуты, хотя крабами здесь кишело, и это тоже показалось неожиданным.
Я сделал еще пару шагов. Леска теперь тянулась всего в полутора метрах от меня. Ведя лучом фонарика вдоль крючков, я стал продвигаться вдоль перемета, стараясь пройти к левому концу. Затем луч фонарика уперся во что-то продолговатое и темное. Глаза различали рядом бесформенный пучок ламинарии. В следующий миг, когда продолговатая тень пришла в движение, я едва не задохнулся от волнения. На крючке что-то сидело!
Пытаясь взять себя в руки, стараясь не допустить впопыхах какого-нибудь промаха, я сделал еще один шаг вперед, чтобы немного приблизиться и разглядеть, что за рыба была на крючке.
Тень в воде медленно поводила оттопыренными плавниками. На крючке сидел лаврак, без всякого сомнения, причем килограмма в три, не меньше.
Насколько прочно он держался на крючке, на глаз определить было трудно. Но риск, что лаврак может сорваться, был очевиден, у этой рыбы хрупкая губа, да и предположить было невозможно, сколько времени попавшийся сибасс уже просидел на крючке. Что если целый день?
Я достал из кармана нож, разложил лезвие, осторожно пригнулся к воде, так низко, что ощутил грудью ее ледяное, обжигающее прикосновение, и нанес резкий удар ― в конце концов, по воде, ― но лезвие всё же воткнулось в упругую массу. В следующий миг схватив рыбину за жабры, я приподнял ее голову из воды и, раня руку о крючок, застрявший где-то под жабрами, потащил лаврака к берегу вместе со всей снастью…
― Тебе пасхальный подарок! ― бросил я заготовленную реплику, застав Хэддла в гостиной, и с видом интригана показал на улицу.
Он поднялся. Мы вышли. Я открыл рюкзак и вывалил содержимое к его ногам. Хэддл присел на корточки, с брезгливым видом разглядывал серебристую рыбину, сантиметров в шестьдесят, даже потыкал в нее указательным пальцем, точно не веря своим глазам, после чего с изумлением вымолвил:
— Где ты его взял?
— В море.
— Не вплавь же гонялся за ним?
— Нет, не вплавь.
— На эту крысоловку с крючками поймал, что ли?.. Не верю!
Оставив его наедине со своим недоумением, я пошел принять горячий душ и сменить одежду, мокрую по самый ворот. И когда через четверть часа я вернулся во двор, Хэддл сидел всё там же, под навесом, в свете качающегося от ветра фонаря. Лаврак, как какой-то экспонат, лежал перед ним на расстеленном полотенце.