Легли мы опять далеко за полночь, и вид у обоих был, как с похмелья, помятый. К разбитости добавилась другая неприятность. Уложив вещи в машину, мы пошли к мадам Риё попрощаться, вручили ей наш вчерашний улов, а заодно картины китайца: не хотели злоупотреблять «азиатской щедростью», как выразился Хэддл, благо расщедрился всё-таки на минимум такта. Нерадивость нашу явно не одобряя, добродушная бретонка лишь хлопала глазами. Просьбу взялась выполнить, картины обещала вернуть их автору.
Выйдя от хозяйки, Джон пошел размять ноги перед дорогой ― заодно хотел попробовать дозвониться домой с ближайшего поворота. Вернувшись, он огорошил меня новостью, что дома у него опять дым коромыслом. Даже за тысячи километров они умудрялись портить друг другу нервы. Впрочем, мельком он уже что-то говорил мне и раньше насчет ссоры, которая произошла между ними накануне его отъезда.
И вот оказывалось, что Анна прилетела в Париж… Отчаявшись звонить ему, она села в самолет и, как гром среди ясного неба, свалилась ему на голову, прибыла в Париж утренним рейсом… Он только что говорил с ней. Она остановилась в том же отеле, Ги-Луи Дюбушрон, куда он должен был вернуться к вечеру и ждала нашего приезда.
Я решил не соваться с расспросами; за чрезмерную участливость мне же потом и доставалось. Каменная мина Хэддла не предвещала ничего хорошего. Дорога предстояла невеселая…
Как только местное шоссе осталось позади, и мы выехали на скоростную трассу, вчерашняя дискуссия вспыхнула от первой же искры и сразу стала накаляться, еще больше, чем накануне:
— Довольство? Тупость? Холодный пот, как только ближнему везет больше?.. От страха, что ему больше достанется? ― вопрошал Хэддл, бросая на меня разъяренные взоры и, кажется, забывая, что ведет машину. ― Зло, как червь, поедающее нас изнутри? Любование собственным пупком?.. Но скажи мне, ты что, с луны свалился?.. Вся эта мерзость отравляет жизнь людскому племени с тех пор, как оно появилось на свет!
Перепалка началась из-за пустяка, со случайно оброненного мною замечания по поводу нашей неуклюжей выходки с картинами китайца ― фактически оплеухи, нанесенной ему, и что бы мы о нем ни думали. Но, возможно, Хэддлу просто захотелось подвести черту, сорвать на мне свое настроение, испорченное из-за непредвиденного появления жены в Париже, что заставляло его перекраивать планы.
— Человек мелочен, гадлив и жалок… Здесь могу с тобой согласиться, ― продолжал он поносить все и вся. ― Поэтому наигуманнейшее отношение к хомо сапиенсу, даже к самому последнему уроду, как к разновидности, заключается в том, чтобы принимать его как есть. Без отвергающего высокомерия! Без этой мании поучать весь мир… Кому как жить и что делать… Да ведь это превратилось в излюбленный национальный спорт! Научились бы сначала чистить у себя туалеты!