Судя по немой реакции стола, впору было спросить себя, действительно ли всем известно, что где-то на свете существует такая река ― Нева. И что за «онёры» мне вдруг прочили?
Мутноватый юмор произвел некоторый эффект. По лицам забегали улыбки.
— Твой черед никогда не наступит… ― вздохнул К. ― Ах, Джон, какой же ты, ей богу…
— Лично я постараюсь никого не обременять этой проблемой. Домашние животные, и те умеют сгинуть на тот свет незаметно. Просто исчезают ― и всё. Однажды уходят, и ищи свищи… ― В кульминационный момент Хэддл вдруг удивлял своей неоригинальностью; развернувшись к соседской девушке, за которой почему-то следил всё это время, он обращался теперь к ней: ― Разве я не прав, Анриетта? У вас сколько собак живет на ферме?
— Три, ― обронила Анриетта.
— Вот видите… И что вы думаете обо всем этом?
Сверкнув на искусителя бездонными глазами, девушка порозовела.
— О том, что со мной будет? ― переспросила она.
Анриетта уронила взгляд в стол, щеки ее стали пунцовыми, а губы пролепетали:
— Не знаю… Я умру, где родилась. Меня… похоронят на местном кладбище.
Взгляды сидевших за столом устремились на Анриетту. Залившись краской по самую шею, девушка присовокупила:
— Я ведь никогда не смогу уехать отсюда… Или нет! Я лучше попрошу, чтобы мое тело сожгли. А пепел развеяли по всему миру, во всех местах, куда я хотела съездить, да не удалось, ― проговорила она таким тоном, словно хотела всем угодить.
Над столом повисло молчание.
— Кто же этим будет заниматься, бедная Анриетта? ― спросил Хэддл. ― Развеиванием и так далее? Ведь придется столько ездить? Повсюду?.. Представляю, куда бы вы мечтали поехать!
— Попрошу кого-нибудь… Можно написать завещание, ― ответила та, с испугом косясь на зачинщика дискуссии.
— Можно, конечно, и попросить, ― согласился Хэддл. ― Но у католиков кремация, кажется, не в традициях? В семье у вас все католики?
— Бабушка была католичкой. А мы… Наш местный кюре учился с папой в одном классе. Надо у него спросить.
— Джон, прошу тебя,.. ― вмешался хозяин. ― Ну, что ты, в самом деле? А ты, Анриетта, не обижайся! Он шутит… У него в крови сидит этот червь, он не может не донимать людей.
— Вы меня простите, если я что-то не так сказал, ― извинился Хэддл перед девушкой. ― Мы действительно пошутили. Вы не обижаетесь?
— Нет, не обижаюсь, ― с живостью заверила Анриетта. ― Я никогда не обижаюсь…
До Биаррица и побережья было меньше шестидесяти километров. Но катер и обещанная рыбалка откладывались со дня на день. К. предупредил нас с Джоном, что не сможет одолжить нам свой старенький «ягуар», который вообще редко выгонял из гаража, ни даже крохотный «остин-моррис» жены. Этого не позволяли условия страхового полиса, который недавно пришлось переоформить на обе машины. Получалось непонятно что.