Я выжидаю, но никто не откликается. Он один, сам с собою разговаривает.
– Сюда, живо, – бросаю я и тяну на себя закрепленную на хорошо смазанных пневматических петлях дверь, замаскированную под книжный шкаф. Ларк ступает в скрывающуюся за ним нишу, и я закрываю дверь. Но не до конца, потому что иначе открыть ее можно будет только снаружи. А мне не хочется, чтобы Ларк оказалась в ловушке, если что-то пойдет не так. Выхожу на цыпочках. Знаю, что веду себя глупо, но чувствую, что должна увидеть отца. Правда, не знаю, хочет ли он со мной увидеться.
– Я должен был стать хорошим примером, человеком, который создал Эдем в собственной семье. Неподкупным, ничем не запятнанным вожаком. – Я слышу глухой звук: удар, еще один. Осторожно выходя из-за угла и заглядывая в кухню, вижу, как он колотит себя обеими руками по голове.
– О, Эш, что же я наделал? Но ведь эти люди мне обещали!
Он изо всех сил бьется головой о кухонную стойку, а когда с трудом распрямляется, на лбу у него проступает глубокая рана.
Что ж, думаю, к крови я начинаю привыкать.
Но с другой стороны, мне его жалко. Как бы там ни было, он любил маму. И Эша тоже, мысленно добавляю я.
Я захожу в кухню.
– И что же такое они тебе обещали?
Он круто разворачивается, и в ноздри мне бьет сильный запах алкоголя. На мгновение кажется, что он вне себя от радости. Он подается ко мне, раскидывает руки. Я тут же застываю на месте, а он, похоже, вспоминает, как относился ко мне всю жизнь. Резко останавливается.
– Выходит, ты жива.
– Ты тоже, – бросаю я в ответ; голос мой низок и ровен. Это особо следует отметить, имея в виду, что творится у меня внутри. – Хотя так не должно быть. Ты пожертвовал Эшем ради спасения собственной жизни.
– Н-нет, – запинается он, покачиваясь на месте. – Не так это было. Центру нужна стабильность, иначе круги утратят опору. Так мне сказали. И еще сказали, что нужен пример. Хороший пример. Я думал, они имеют в виду меня.
Он говорит и говорит, запинаясь, временами глотая слова. Оказывается, канцлер сказал ему, что если сейчас исключить его из числа претендентов на пост вице-канцлера, это будет означать катастрофу. Всем известно, что назначение практически состоялось, и если сейчас от него отказаться, если он окажется замешанным в диком скандале, Центр в глазах людей обнаружит свою слабость. Потому было решено сделать из отца героя Эдема, беззаветного лидера, готового пожертвовать собственной любимой семьей во имя правого дела, закона и сохранения нашего драгоценного заповедника.
– Твою маму представили какой-то активисткой. – Он с презрением выплюнул это слово. – Что ты наша дочь, не знает никто. В Центре считают, что твоя мать была просто одним из членов подпольной организации помощи второрожденным. Твоя мама и Эш. Уверяют всех, что это я ее разоблачил. Они… – Обессиленный, он падает на колени. Хочет прощения у меня попросить? – …называют меня героем, – с трудом, сквозь слезы выговаривает он. – Подлинным героем Эдема. Вторым Аль-Базом.