Вот так хорошие матери защищают своих детей.
Любой ценой.
Поворачиваясь, я успеваю заметить, как она, словно пантера, бросается на первого из зеленорубашечников. В предрассветной мгле что-то блеснуло. Неужели он собирается выстрелить в меня? Но мама перехватывает его руку, и пуля летит мимо. От оглушительного выстрела у меня закладывает уши. Звучит новый выстрел, вблизи что-то словно взрывается, и я слышу пронзительный свист прямо у себя над головой.
Настоящие пистолеты. Настоящее, смертоносное оружие.
Пока я, застывшая от ужаса, стою на месте, раздается еще один выстрел. Я вижу, как мама падает, словно подкошенная, и на груди у нее распускается алый цветок. Взор ее, уже угасающий, останавливается на мне, и в нем читается растерянность, и страх за меня, и вопрос: почему ты все еще здесь?
И я пускаюсь бежать. Я представляю собой чистую скорость, без единой мысли, без чувства, без боли. Устремляясь прочь от умирающей матери, я ощущаю только мышцы, только тяжелое дыхание и напряжение всего тела.
Я бегу, как автомат, бездумно, бесчувственно, непростительно быстро и простительно тупо. Единственное, что сейчас имеет значение, – не стоять на месте. Я даже почти не могу вспомнить почему, собственно. Одна нога впереди другой; раз-два, раз-два. Даже, когда грохот стрельбы где-то позади меня умолкает, даже когда крики, топот шагов и иные звуки погони сходят на нет, я продолжаю бежать изо всех сил. Потому что ни на что другое не способна.
Когда-то я вот так же бегала по двору, круг за кругом, впечатывая подошвы в землю, прогоняя тоску, до изнеможения, до болеутоления. Тогда я не подозревала, что учусь убивать самую тяжкую боль. Я бегу не от преследующих меня зеленорубашечников. Я бегу от взгляда, застывшего в глазах матери, когда она падала на землю. Взгляда, который говорил, что она счастлива отдать свою жизнь ради моей. Это слишком много. Я не хочу нести бремя ее жертвы.
Мне надо было остаться с ней. Умереть рядом с ней.
И все же я бегу, бегу прочь, неведомо куда. Я потеряла всякое представление о сторонах света. В любом случае, где бы ни находилась, вокруг стоит полутьма, и солнце встанет не ранее чем через два часа. Воображаю, что я бегу в пространстве, где нет ничего, в пустоте. Я даже собственное тело ощущать перестала.
Так что когда через несколько миль я споткнулась обо что-то твердое и, не удержавшись на ногах, рухнула на колени, то в первый момент ничего не почувствовала. Мгновение спустя я вскочила и снова бросилась бежать, но уже через три шага запрыгала на одной ноге. Растянула левую лодыжку.