Женя долго лечился. После госпиталя попал на фронт. Сам напросился в разведку. Перешел под начало Речкина. Разведчиком оказался добрым. Если шли за «языком», лейтенант всегда назначал Симагина в группу захвата. Ловок, увертлив, сила есть. Немцев он брал в мгновение. Скрутит, кляп заткнет. Обязательно в глаза заглянет. Глянет, плюнет, отойдет.
Он сам вызвался прикрывать отход группы. «Не подведу, товарищ лейтенант, доверьте», — вытянулся перед Речкиным так, как будто на отдых в соседнюю деревню, на свидание отпрашивался. Получив разрешение, козырнул. Ушел, чтобы остаться в памяти. Навсегда. «Навсегда», — прошептали губы. Сознание отметило, что это «навсегда» может оказаться коротким. Идет война. По ее опаленным дорогам еще пилить и пилить, а судьбы своей наперед не узнаешь. Колосов подумал о том, что, если бы не эта общность судеб, невозможно было бы жить, теряя и теряя боевых товарищей. Ушел Женя Симагин. За ним отход группы остался прикрывать Саша Веденеев. Тоже парень что надо. Настоящий воин. И по возрасту, шел ему двадцать четвертый год, по опыту. До войны Саша успел поработать на Брянском машиностроительном заводе. В тридцать девятом году был призван в армию. Зачислили его в погранвойска. Служил на границе.
«Учитесь, ребятки, учитесь, такого еще не было, чтобы учеба пошла кому-то во вред», — постоянно напоминал разведчикам Речкин, ставя в пример Сашу Веденеева. Саша обладал феноменальной способностью все видеть, все запоминать. Тренировался постоянно. Прикроет глаза, повернет голову в сторону, глянет, начнет рассказывать, что увидел. Ни одной мелочи не упустит. Все равно что затвором фотоаппарата щелкнет, фотографию проявит, отпечатает, по этой фотографии рассказ, ведет. Такая у него способность была.
Вновь всей душой ощутил Колосов, как трудно произносить даже мысленно поминальные слова о боевых товарищах. Была способность у человека. Были два года войны. Ранения. Неистовая жажда мести. За друзей-пограничников, которых Саша помнил все это время, за первый бой на заставе утром двадцать второго июня тысяча девятьсот сорок первого года.
Саша не любил вспоминать те тяжелые дни. Но и из того, что он рассказывал, можно было представить испытания, выпавшие на долю пограничников, когда обрушились на них немцы мощью почти всей ими покоренной Европы. Колосов в те же дни узнал войну. Но о ее начале их оповестили, а пограничники приняли на себя первый удар без оповещения. Колосов зримо представлял себе судьбу Веденеева. То, как раскопали пограничника в окопе женщины, как пробирался Саша в приграничный город по какому-то адресу, чтобы не только подлечиться, набраться сил, но и идти дальше на восток, к своим не зная, сколь долгим окажется путь.