Действительно, Папа Карло слез с покрышки и теперь стоял у стены по колено в нечистотах, упершись лбом в шершавый бетон. Но не молчал, как обычно, а что-то бубнил себе под нос. Что именно, было не разобрать. До стрельбанов долетало одно лишь мычание.
— Эй, Чернобаев! — окликнул его Мизгирь. — Ты меня слышишь, Чернобаев? Хватит валять дурака, пора обедать! Держи свой хлеб! Держи, кому говорю!
Но пленник не реагировал, хотя явно проголодался — со вчерашнего дня у него во рту не было ни крошки хлеба.
— Наверняка придуривается. Голодный псих от еды бы не отказался, — рассудил комвзвод, отведя Кельдыма от ямы.
— Если только псих не чокнулся именно на голодовке, — усомнился тот. — Сколько он так еще простоит? Рано или поздно уснет, ноги подкосятся, он упадет и захлебнется.
— Ладно, подожди до темноты, а потом свяжись со мной и доложи обстановку, — заключил Мизгирь. — Если ничего не изменится, привезу ребят, будем принимать меры.
Охотники допускали, что от долгого сидения в Гламурной яме у какого-нибудь «зверя» может поехать крыша, но пока с этим не сталкивались. Их обычные пленники через неделю заточения либо еще сильнее озлоблялись и дичали, либо становились покладистыми, но с ума не сходили. Все они были бандитами — людьми беспринципными, умеющими приспосабливаться к любым условиям и живучими как тараканы.
И Пахом до сей поры мало чем от них отличался. По крайней мере, когда Мизгирь разговаривал с ним в последний раз, то не заподозрил у него никаких психических сдвигов. Поэтому имел основания считать, что Чернобаев лишь прикидывается сумасшедшим. И прекратит это, когда устанет.
Но вечерние новости от Кельдыма не обнадеживали. Папа Карло продолжал бодать стену и мычать. Удивительно, как ему вообще удалось простоять в этой позе так долго. Рассчитывать на то, что он продержится еще и ночь, уже не приходилось.
Захватив с собой Боржоми, Горыныча, Заику и Ярило, Мизгирь вернулся на форпост, дабы помочь Кельдыму разобраться с этой внезапной проблемой.
Чернобаев не изменил позы, но теперь его плечи дрожали, а мычание стало прерывистым и тихим. Было видно, что он едва не падает с ног от голода и усталости. Вот только возвращаться на островок-покрышку он упрямо не желал.
— Кажется, и правда не симулирует, — заметил капитан, почесав макушку. — Надо вытащить его и дать отлежаться в сарае. А то, боюсь, к прилету босса Папа Карло или ноги протянет, или будет еле-еле ими передвигать, за что нас тоже по головке не погладят.
— А если он откажется вылезать из Гламурной ямы, что тогда? — спросил Ярило. — «Пушкой» ему теперь не пригрозишь — он же невменяемый.