– Галлия… Не знаю, Юлия. Мы захватили эти земли, колонизовали их и сражались там так долго, что вряд ли кто-нибудь из важных государственных людей не имеет связи с Галлией. Я сам бывал там не раз по военным или дипломатическим делам.
– Но сколько из этих людей связаны с убийствами, к тому же совершенными так недавно? Сейчас Галлия – самый лакомый кусочек, какой только можно заполучить. Я удивляюсь, что не пытались отравить моего дядю. Ты же знаешь – Помпей хочет Галлию.
– Цезарь слишком умен для того, чтоб его отравили, – сказал я с той ясностью восприятия, которую иногда дарует мне вино. – Он наконец-то дал ветеранам Помпея земли для поселения. Когда за Помпеем стояли его раздраженные солдаты, он был силой, которую следовало учитывать. Теперь, даже если на носу добрая война, их будет трудно оторвать от тучных ферм в Кампании.
А ведь если подумать, то был изящный маневр – так Цезарь защитил себя от возможного предательства со стороны Помпея.
– Кроме того, – продолжал я, – Лисий сказал, что война может перейти в схватку с германцами, а не только с галлами. В схватках с германцами должно быть ничтожно мало добычи.
– Германцы? – быстро переспросила моя собеседница. – Кто это?
Тут мне пришлось довольно подробно изложить, о чем мы разговаривали с Лисием. Юлия внимательно следила за моим рассказом – у нее была способность Цезаря быстро схватывать политические и военные нюансы.
– Ты думаешь, этому интригану-египтянину можно доверять? – спросила она.
– Не вижу, какая ему корысть выдумывать такое, – ответил я. – Это может обернуться для твоего дяди катастрофой. Война будет не той, на которую он рассчитывает.
– Не смеши меня. Он способен справиться с чем угодно, включая большие армии еще более диких варваров. Когда он вернется из Галлии, то отпразднует самый большой триумф, который когда-либо видели в Риме.
Я сомневался, что у него есть такой шанс, что доказывает, как много я об этом знал.
– Деций, ради праздника я вольна ходить по городу, где хочу, без надзора бабушки, – сообщила моя невеста.
Бабушка Юлии была ужасной Аурелией, матерью Гая Юлия Цезаря. Она не погнушалась бы потребовать для меня публичной порки или казни за нарушение по отношению к ее внучке правил приличия, как уже делала это не один раз.
– И все равно я не понимаю, что это тебе даст? – засомневался я.
– А что еще делать в данном случае, кроме как собирать слухи, сплетни и злоехидные инсинуации? И я точно так же способна заниматься этим, как и ты!
– Ну, вообще-то да, но…
– Значит, договорились.
На том мы и порешили.