Скрепя сердце, я согласился ехать.
***
Мы пролетали через городской траффик как сквозь воды Красного моря перед Моиссеем. У Моисея была прямая связь с богом Яхве, а у нас была мигалка на крыше полицейского автомобиля. Как только я подумал что время уже вечернее — вдоль улиц зажглись фонари.
Я вспомнил о своём нерадивом сыне. Эльжбете было бы всё равно какие кругом были обстоятельства и что там происходило с Питером — если бы я не проведал нашего Карла. Она бы сказала что так и надо этому лису-коммунисту, разрушающему страну изнутри, и что надо воспитывать своих детей, а не чужих. Надо было что-то придумать.
— Мы можем сделать одну остановку? — осторожно поинтересовался я.
— В такую минуту решается судьба страны, — сказал Экхарт. — А вы хотите купить сигарет?
— Нет, я бы хотел взять с собой своего сына.
Старик Экхарт ехидно улыбнулся.
— Похоже, мои слова о семейной психологии вас задели, — сказал он. — Хорошо, можем сделать одну остановку. Клуб "Убежище", ведь так?
— Вы всё знаете обо мне и моей семье?
— К сожалению, нет. Я не знаю где там можно найти вашего сына и в какой он группе играет.
— Я слышал они называют себя MG42, как пулемёт. Они... металлисты, или милитаристы, я точно не помню.
— Что ж, прекрасно. Интересное место. Раньше мы думали что там находится ячейка RAF[17], но выпить пива и трясти гривой с красной книгой хунвейбина[18] в руке ещё не значит устроить революцию. Те ребята учились стрелять из минометов в лагерях в Палестине, они понимают что не надо светиться лишний раз.
— Вполне разумно, — ответил я.
***
Клуб находился в бомбоубежище в старом Флактурме. Назывался ли он так из-за того что действительно располагался в бомбоубежище я не знаю. Мне больше нравилась мысль что молодые люди скрываются там от взрослой жизни.
Пока мы спускались по лестнице, из глубины доносилась бодрая речь и скрежетали электронные искажения:
Я хватаю автомат,
Вертолёт и взвод солдат,
Приземлились прямо в Ад.
Раскидало на куски
Второе отделение.
Каска давит на виски,
Я вызываю подкрепление.
Ребята сидели и на лестнице по которой мы спускались и вокруг сцены. Мало кто обращал внимание что там играют на этой сцене. Разглядеть что-то было тяжело из-за густого дыма. И курили, судя по запаху, не только табак. Некоторые боязливо озирались встретив полицейских.
Песня сменилась на нечто более лирическое:
Я обещал жене своей
Сделать сына-невротика.
Скоро я вернусь к ней,
Пусть готовит на ужин наркотики.
Рис растёт на крови,
Растворённой в воде на полях.
Звери в джунглях едят нашу ненависть и страх.