От страха мягкий, любезный голос приобрел пронзительность и визгливость.
Да-да, она понимает, какое это было потрясение, примирительно проговорила Рут, когда ей наконец дали высказаться. Само собой разумеется, они могут поступать так, как считают нужным, пусть все обсудят и перезвонят. Нет, она ничего не видела. Вряд ли женщина представляет теперь какую-либо опасность, но все равно спасибо…
Положив трубку, Рут в изнеможении продолжала сидеть в кресле, ее била дрожь.
Объяснять что-либо было бы бесполезно, может, только еще больше испортило бы дело. Бедная мать. Несчастные родители.
И бедная, несчастная Карианна.
А что делать Рут? Она не знала. Наверное, надо было все же кому-нибудь рассказать… Но кому? И зачем? С какой целью?
Пожалуй, всем будет лучше, если Янника сменит сад и на этом будет поставлена точка.
Рут вспомнила обещание, данное Карианной: «Если она откажет, я больше не стану ездить туда. Даю слово».
Сомнительно, чтобы она сумела его сдержать.
Рут не была уверена, что это было бы под силу и ей самой.
Карианна казалась спокойной. Даже слишком: она разговаривала деловым, отрешенным тоном, быть может, чуточку усталым.
Рут так и подмывало схватить ее за плечи и встряхнуть, вытрясти из нее эмоции, пускай расплачется, закричит, будет ругаться, впадет в истерику — все, что угодно, лучше этого бесстрастного спокойствия.
Рут начала осознавать, насколько более здоровой была в свое время реакция Анетты, хотя воспринимать ее тогда было нелегко.
Вскоре Рут уже едва ли не злилась на Карианну. И, вероятно, эта злость и подвигла ее на то, чтобы не без колкости объявить подруге, что ее принимают за наркоманку и к тому же дают всего восемнадцать лет. Рут мгновенно пожалела о сказанном — звонившая женщина была напугана, она пыталась защититься, и дразнить этим Карианну было жестоко.
Рут испуганно взглянула на подругу: теперь-то Карианна должна прореагировать?
Но Карианна только улыбнулась и, все так же спокойно и глядя в пространство, сказала:
— Да, я видела, как у нее вытянулась физиономия. Понимаешь, — словно в забытьи, продолжала она, — летом со мной произошел странный случай. Неподалеку отсюда, в парке… Не помню, почему я там очутилась. — Она наморщила лоб. — Как бы то ни было, я познакомилась со старушкой, которая гуляла с одним мальчиком, усыновленным. Ты бы послушала ее разговоры… Мать, то есть приемная родительница, такая замечательная, потому что взяла ребеночка, а другая, настоящая…
Она умолкла.
— Да? — негромко ободрила Рут.
— А настоящая — просто дрянь, — выдохнула Карианна, и в ее голосе не слышно было ничего, кроме безнадежности. — И она была права, — добавила Карианна.