— курсивом. Какого я мнения — только, пожалуйста, без обиняков, своими словами — об итальянских спецслужбах
en général[27]? Не зря они едят свой хлеб? Деструктивная они сила или конструктивная, как по-моему?
Ни на один из этих вопросов у меня не было ответа, заслуживающего внимания, да и сейчас нет. Я ничего не знал о работе итальянских спецслужб. Однако излагал собравшимся свои мудрые мысли по этому поводу, какие только находились, и заметил, что стоит президенту запустить в меня очередным вопросом — и серая армия, словно по мановению дирижерской палочки, прекращает жевать, поднимает головы, а возвращается к еде, только когда мое глубокомыслие иссякнет.
Неожиданно президент нас покинул. Может, я ему надоел. А может, он пошел управлять страной. Вскочил, пожал мне руку, еще раз удостоив пронзительным взглядом, и предоставил меня и остальных гостей друг другу.
В сопровождении слуг мы прошли в соседнюю комнату, где нас уже ждали кофе и ликер. Все по-прежнему молчали. Расположившись в креслах вокруг низкого столика, мужчины в серых костюмах лишь время от времени перебрасывались парой слов — вполголоса, будто опасаясь, что их могут подслушать, мне же и слова никто не говорил. А затем они стали расходиться, один за другим, и каждый на прощание кивал и жал мне руку.
Только по возвращении в Лондон я узнал от сведущих людей, что обедал с собранием шефов многочисленных итальянских спецслужб. Коссига, очевидно, хотел, чтобы я как человек компетентный дал им парочку полезных советов. Обиженный, сконфуженный и одураченный, я навел справки о человеке, пригласившем меня в Рим, и узнал то, что следовало узнать прежде, чем отправляться к господам Сангорски и Сатклиффу.
После избрания президент Коссига объявил себя отцом нации, а стал ее бичом. Он принялся столь рьяно крушить бывших коллег — правых и левых, что заслужил прозвище Кирка. Он любил повторять: Италия — страна ненормальных.
Католик радикально-консервативного толка Коссига, считавший, что коммунизм знаменует приход Антихриста, отмучился в 2010-м. Под старость, если верить некрологу в «Гардиан», он и вовсе помешался. Сведений о том, воспользовался ли Коссига моим советом, чего бы я ему там ни насоветовал, не имеется.
* * *
Однажды я и от миссис Тэтчер получил приглашение на обед. Ее канцелярия хотела представить меня к ордену, а я отказался. За Тэтчер я не голосовал, но с моим отказом это не было связано. Я считал и считаю до сих пор, что не вписываюсь в нашу систему наград, что она отражает многое из неодобряемого мной в нашей стране, что лучше нам существовать отдельно друг от друга и, наконец, если уж нужно чем-то завершить, что, поскольку я не считаюсь с мнением нашей литературной общественности, следовательно, не должен считаться и с ее выбором, даже если она выбирает меня. В ответном письме я постарался уверить канцелярию премьер-министра, что моя неблагодарность проистекает не из какой-либо неприязни личного или политического свойства, а также выразил признательность, засвидетельствовал свое почтение премьер-министру и полагал, что на этом все закончится.