Но с нами Джейсон.
Дверь в соседнюю комнату распахивается с треском, Джейсон обменивается с кем-то радостными возгласами. И исчезает. Звучит раскатистый смех, нас поздравляют, возвращают документы. Мы прощаемся с Руандой и прекрасным асфальтированным шоссе, и минут пять, пока едем до отеля, наш джип мотает по большущим колдобинам в красной кивуанской грязи. Джейсон — знаток африканских диалектов, как и мой Сальво. Когда страсти разгораются, поднимается буча, Джейсон сначала подключается, а затем потихоньку, уговорами, успокаивает противников. Это не тактический прием, Джейсон действует по наитию. И я представляю, как мой Сальво — дитя конфликта, миротворец по природе своей — делает то же самое.
* * *
Во всех горячих точках, куда я осторожно наведывался, обязательно был кабачок, где, словно исполняя некий тайный ритуал, собирались репортеры, шпионы, приезжие дельцы-авантюристы и работники гуманитарных организаций. В Сайгоне — «Континенталь», в Пномпене — «Пном», во Вьентьяне — «Констилейшн», в Бейруте — «Коммодор». А здесь, в Букаву, такое заведение расположено в приземистом колониальном особняке на берегу озера, обнесенном забором и окруженном неприметными домиками, и называется «Оркид». Владеет им умудренный жизнью бельгийский колонист, которому непременно выпустили бы кровь во время одной из кивуанских войн, если бы брат бельгийца, ныне покойный, не укрыл его в безопасном месте. В углу обеденного зала сидит пожилая немка и с тоской рассказывает посетителям о тех днях, когда Букаву был белым городом и она на своей «альфа-ромео» могла ездить по бульвару со скоростью сто километров в час. На следующее утро мы едем тем же маршрутом, но не так быстро.
Бульвар прямой, широкий, но, как и все улицы в Букаву, размыт потоками красной дождевой воды, льющейся с окрестных гор. Дома здесь обветшали, а когда-то были жемчужинами стиля ар-нуво — скругленные углы, высокие окна, подъезды, как старые театральные органы. Город выстроен на пяти полуостровах, «словно на зеленой ладони, опущенной в воды озера» — писали в наиболее поэтичных путеводителях. Самый большой и некогда самый фешенебельный полуостров называется Ла-Бот — здесь находилась одна из многочисленных резиденций Мобуту, полоумного короля и императора Заира. Солдаты, не позволившие нам войти, объяснили, что в настоящее время виллу ремонтируют и принадлежит она теперь новому президенту Конго Жозефу Кабила — уроженцу Киву, сыну революционера, марксиста-маоиста. В 1997-м отец Кабила сверг Мобуту, правда, через четыре года и сам погиб от руки собственного телохранителя.